Михаил Горбачев - Как это было - Объединение Германии

25 мая, накануне моего визита в Вашингтон, в Москве побывал Миттеран. На встрече с ним в Киеве в начале декабря 1989 года наши позиции по германскому вопросу практически совпали. Оба мы выступали за постепенное сближение ГДР и ФРГ в рамках европейского процесса.

Важно было знать позицию президента Франции теперь, в изменившейся обстановке. Он пользовался огромным международным авторитетом, а для его страны то или иное решение германского вопроса имело жизненное значение. Учитывал я также и то, что у нас с Франсуа Миттераном сложились доверительные отношения. Мы говорили предельно откровенно, дипломатические экивоки давно уже исчезли из нашего с ним общения. Я рассказал Миттерану о нашей полемике с Бейкером незадолго перед тем в Москве и задал вопрос:

– Что же будем делать дальше?

– В данной ситуации, – сказал Миттеран, – существуют объективные реалии, которые невозможно обойти. Ваша аргументация с Бейкером была очень искусна с диалектической точки зрения, в плане умения вести беседу. Но ведь Ваш собеседник мог ответить Вам, что он не занимается политической фантастикой. Действительно, ФРГ – член НАТО, и именно она – если называть веши своими именами и отбросить дипломатическую оболочку происходящего – поглощает ГДР.

– Но ведь мы не говорим о поглощении, – возразил я.

– Но и я никогда не говорю о поглощении! Просто сейчас, в беседе с Вами, я называю реалии их именами… Каждое поколение живет для себя. Поэтому главная задача высших политических руководителей заключается в том, чтобы обеспечить преемственность истории. Но нынешнее поколение более не хочет считать себя связанным грузом прошлого.

– Мы безусловно за движение вперед, – согласился я. – Но есть такие вещи, которые не могут стать предметом политического торга. Это надо понимать. В нашем случае это 27 миллионов погибших и 18 миллионов искалеченных.

– Надо понимать также, – продолжал Миттеран, – что ускорение процесса объединения Германии, начавшееся в ноябре прошлого года, опрокинуло высказывавшиеся на этот счет возражения. До этого на встречах в верхах Европейского Союза Коль не осмеливался даже заикнуться об объединении. Но уже в апреле этого года можно было считать, что объединение произошло, по крайней мере в умах.

– …В декабре 1989 года в Киеве мы с Вами, – продолжал Миттеран, – обсуждали перспективу германского объединения. Непосредственно после этой встречи состоялось совещание на высшем уровне стран – членов ЕС в Страсбурге. Именно там Коль в первый раз поставил вопрос о немецком единстве. Мы дали на это согласие, оговорив его рядом условий.

…Какие возможности были у нас, чтобы воздействовать на этот процесс? Что я мог сделать в то время? Послать бронетанковую дивизию, да еще вооруженную ядерными средствами? Тем более что речь идет о союзной нам стране. Я консультировался тогда с Маргарет Тэтчер. Ее размышления шли в том же направлении, что и мои. Но при этом она была первой, кто направил немцам поздравительную телеграмму после того, как они проголосовали в пользу объединения.

Так что какие у нас имеются средства влияния, исключая, разумеется, угрозы? Нет смысла просто бросать слова на ветер. Надо стремиться к умиротворению конфликтов, а не к их обострению…

Таково было настроение Франсуа Миттерана по поводу германских дел. Конкретно же мы договорились о многих существенных вещах.

Мы были едины в том, что Германия не должна иметь ядерного оружия.

Мы были едины в вопросе о границах и о территориальном составе объединенной Германии.

Мы были едины в том, чтобы максимально синхронизировать процесс объединения Германии и общеевропейский процесс, стараясь придать СБСЕ характер постоянно действующего механизма.

Мы были согласны в том, чтобы оба военных блока эволюционировали в сторону политизации, изменили военные доктрины и вошли между собой в контакт. Миттеран попутно бросил реплику – мол, лучше бы их вообще распустить.

Согласны мы были и в том, чтобы увязать процесс объединения с Венскими переговорами по разоружению.

Мы оба предпочли бы, чтобы процесс объединения, который в принципе оба одобряли, шел постепенно. Но Миттеран высказал большое сомнение, что это удастся, так как теперь и восточные немцы за скорейшее воссоединение, подхлестывают процесс.

Оба мы исходили из того, что войска, подчиненные НАТО, не должны переступать нынешнюю границу между ФРГ и ГДР. Причем Миттеран уже добился такого обещания от Буша, и этот момент содержался в «9 пунктах» Бейкера.