Захар Прилепин - Подельник эпохи - Леонид Леонов

И уже не важно, насколько образ реального Сталина соответствовал образу романному (а он, естественно, мало соответствовал). Леонову было нужно вычислить эту фигуру на координатах большого бытия — настолько большого, что оно перехлестывает через собственно человеческую историю.

Сцена беседы главного героя «Пирамиды» ангела Дымкова со Сталиным — одна из самых последних в книге, и такое ее расположение многозначно.

Разговор со Сталиным будто венчает всё случившееся в романе — все те поиски и метания, что характеризуют всякого героя книги.

Кажется, что ощущение опустошенности и ужаса, тщетности человеческих попыток разгадать смыслы своего бытия должно как-то, как угодно разрешиться в той сцене, где разговаривают посланник неба и тиран (впрочем, Леонов именует Сталина Хозяином, с прописанной буквы).

Сталин говорит Дымкову, что главной темой их разговора станет «древняя боль земная», которую необходимо преодолеть. Но если христианство обещает окончательное преодоление этой боли за порогом жизни, то Сталин ставит пред собой задачу прижизненного освобождения от нее.

«Я обрек себя на труд и проклятье ближайшего поколения», — понимает Сталин.

Размышляя о смысле Революции, Сталин приходит к выводу, что материальное равенство не способно принести человечеству удовлетворения.

Но что тогда?

«…Глядя сверху, — уверен леоновский Сталин, — человек гадок для самого себя как самоцель, а хорош как инструмент для некоего великого задания, для выполнения которого дана была ему жизнь, и нечего щадить глину, не оправдавшую своего главного предназначения…»

«Штурм больших твердынь, — продолжает он, — удается лишь в случае, когда подвиг становится для участников единственным шансом возвращения к жизни. Смерть не освобождает нас от исторической ответственности за выход из строя, разве только от трибунала. Рабочие сутки в двадцать четыре часа расценивать как злостный саботаж и дезертирство».

Согласно Сталину — человеку, достигшему небывалого могущества и возведшего империю, которая встала, как сказано в «Пирамиде», «превыше хребтов Гималайских», — последней твердыней, которую придется штурмовать, является человеческий разум.

Именно разум не дает достичь не только материального равенства, но равенства тотального, абсолютного, необходимого человечеству, дабы не взорваться по причине раздирающих его противоречий.

И Сталин решает призвать на помощь ангела Дымкова — о котором всё знает с самого начала прибытия того на землю.

Это и есть та самая западня для посланца небес (именно так — «Западня» — называется третья, последняя часть «Пирамиды») — очеловечившийся, он и выполнить просьбу Сталина не может, и вернуться на небо не в силах!

Фактически, Сталин пытается соблазнить ангела на еще один бунт против Бога.

Первый бунт, по версии Леонова (ориентирующегося на Книгу Еноха и, в данном случае, Коран), случился тогда, когда Бог создал людей и подчинил им ангелов. «Как мог Ты созданных из огня подчинить созданиям из глины?» — воскликнул тогда предводитель ангелов.

И если ангел Дымков, ведомый рукой Сталина, лишит людей разума — а в конечном итоге того божественного духа, что был в них вдохнут, — то человечество вновь превратится в ничтожество. Из одухотворенной глины оно станет просто глиной!

Так Бог поймет, что его вера в человека и любовь к человеку были напрасны, ненужны.

По сути, леоновская интерпретация сталинского замысла является метафорой не только социалистического эксперимента, а вообще любой масштабной всечеловеческой аферы, когда люди пытаются изменить не только мир вокруг себя, но и презреть собственное свое человеческое естество, в коем вера в божественную правоту является сутью и крепью.

По Леонову, Сталин становится строителем очередной Башни Калафата, о которой герой нашей книги написал еще в юношеском стихотворении 1916 года. Человек не вправе стать больше, чем он есть — вот в чем смысл леоновской притчи о Калафате. И чем выше пытается возвести человек свою Башню, тем страшней будет его ужас при виде тщетности приложенных усилий!

Сталин в «Пирамиде» не подвластен темным силам напрямую, но при всем наглядном величии его фигуры он невольно участвует в противостоянии Света и Тьмы на стороне Тьмы.

Леонов, впрочем, еще раз оговаривается, что Сталин в «Пирамиде» и Сталин в реальности — не идентичны. «Но современники, — поясняет Леонов, — имеют священное право на собственное суждение о личности вождя, который столько безумных дней и ночей беспощадно распоряжался судьбой, жизнью, достоянием их отчизны, чтобы завести ее в цейтнот истории».