Эйми Уоллес - Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Когда Карлос издевается над Гвидо и Пуной, впрочем, как и надо мной, смотреть на это было просто ужасно. Для тех, кто получал подобные травмы в семье от родителей, диктаторы так же привычны, как пара старых ботинок, может Карлос и в самом деле спас им жизнь. К жестокости можно привыкнуть, это хорошо известно, тем более, если она напоминает семью и таким образом как-то упорядочивает жизнь «жертвы». Я выросла в замечательной семье, хотя супружеские отношения моих родителей ухудшились и моя мать долгое время находилась в депрессии из-за проблем с отцом.

Семья рушилась, несмотря на все усилия моих родителей ее сохранить, — это было единственное, что они пытались сделать как партнеры и как родители. После того как репортеры « Лайф » или фотографы « Пипл » сворачивались и уходили, начиналась реальная домашняя жизнь, которая иногда бывала чрезвычайно бурной. По этой причине мне не составляло труда представить себя на месте Гвидо или Пуны, я могла поверить, что жестокость Карлоса нужна была для нашего же «собственного блага». Некоторым членам группы казалось важным поддерживать видимость стабильности, они очень нуждались в такой семье, где не только существуют тайны и ложь, — они освящены, как мистическая практика. Какое облегчение, когда вместо вины и позора за ложь, чувствуешь себя особенной («нечеловеческой»)!

Те, кого вводили во внутренний круг только для того, чтобы потом жестоко вышвырнуть, демонстрировали разнообразие реакций. Некоторые быстро восстанавливались и двигались дальше, у других это происходило постепенно. Некоторые сломались, их жизнь не сложилась: без работы, семьи, без друзей. Были и такие, которые прожили десяток лет, безуспешно цепляясь за «Клеаргрин». Это придавало смысл их жизни, как поиск Грааля.

Я всегда восхищалась меньшинством — теми, кто забирал свои шарики и уходил домой, поняв, что его ожидает жизнь полная репрессий. Самыми умными были те, кто набирал всего понемногу здесь чуть-чуть философии, там несколько техник — их приводили в восторг изумительные ораторы в период расцвета лекционной деятельности и они никогда не требовали большего. Это те самые, кто не разрушил гармонию жизни и, кажется, извлек самую большую выгоду для себя. Неудивительно, что семинары спровоцировали множество разводов среди слушателей. Некоторые, как мне показалось, поступили мудро: магия дала устоявшейся паре шанс измениться, другие утверждали, что для них семейная жизнь стала обузой.

Посвятив много лет эзотерическим учениям и чтению арканов, мой друг Билл пришел к выводу о том, что наиболее духовно продвинутые учителя пытаются сбить ученика с ног, чтобы забрать его энергию себе. Они блокируют «двери», то есть те выходы, которые мы используем, чтобы устранить дискомфорт, и получить скрытую энергию. Одна последовательница назвала их «дверьми компенсации», и Карлос был знаком с учителями, которые создавали это учение. Дверей в мире — легион. Это секс, наркотики, рок-н-ролл, телевизор, насилие, переедание и пьянство, депрессия, одержимое коллекционирование, строгое сидение на диете и фанатичное выполнение физических упражнений или, как любят в Америке, сверхурочная работа до изнеможения. И конечно, есть двери ухаживания, романтики и любви.

Гедонизм или пуританизм, Аполлон или Дионис, не имеет значения — все это способы выпустить пар. Давление нарастает быстро, когда мы медитируем, занимаемся рекапитуляцией, тенсегрити или боевыми искусствами. Когда кто-то исследует себя при очень ярком свете и слишком быстро, или когда лидер группы слишком торопится, то это ведет или к распаковке печенья в полночь, или к анорексии.

Если мы останавливаем эти действия, тогда что? Путешествие к Бесконечному, как утверждал Карлос? Но как? Мы не знали. Карлос когда-то велел мне «отправляться в пустыню, и разогнаться до максимальной скорости. Как только скорость возрастет до предела, — тебя, машину и все вокруг поглотит Неизвестность». Есть что-то похожее на научную фантастику и в упражнениях по дримингу в « Искусстве дриминга ».

Но я не смогла сделать ничего подобного. Некоторые сумели, но когда проснулись, — было все то же проклятое печенье. Или сигареты. Или телевизор. После смерти Карлоса Рамон поехал в Амстердам, снял гостиничный номер и принял большую дозу стимуляторов в надежде «соединиться с нагвалем навсегда». В результате он очнулся в том же Амстердаме в тяжелом похмелье.

Я думаю, надо пройти через все испытания, уготованные тебе жизнью. И не стоит закрывать все двери, которые помогают снять напряжение, — это было бы большой ошибкой. Возможно, неплохим вариантом стало бы сочетание философия Кастанеды с тихим домом отдыха, позволяющим немного расслабиться.