Эйми Уоллес - Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Я вернулась на вечеринку, нашла Паблито и сказала:

— Увези меня домой прямо сейчас. Я объясню в машине. Я должна идти.

Он кивнул. Когда мы уезжали, Гвидо остановил меня. Очевидно, Фифи побежала прямо к «папе» и поплакалась. Гвидо начал орать, привлекая всеобщее внимание. Повисла гробовая тишина.

— Как ты могла так поступить со мной? СО МНОЙ ? Это МОЯ вечеринка, МОЯ! Ты испортила мою вечеринку! А как же Я?! Как ты могла, ты… Это МОЯ ночь, МОЯ! На хрена ты болтала с Фифи? ТЫ ИСПОРТИЛА МОЮ ВЕЧЕРИНКУ! КАК ТЫ МОГЛА СО МНОЙ ТАК ПОСТУПИТЬ?

— Нет. Я не видела Фифи почти год. И я вывела ее на улицу, на пустую стоянку. Ты закатываешь грандиозную сцену перед всеми, и ты даже не задал мне ни одного вопроса. Я нисколько не испортила твою вечеринку. Я ухожу.

— КАК ТЫ МОГЛА ТАК ПОСТУПИТЬ СО МНОЙ?!

Я закрыла дверь, но меня еще долго преследовали его вопли.

Вернувшись домой, я оставила ему сообщение на автоответчике, которое прерывалось глухими рыданиями: «Мне жаль, но ты думаешь, что я испортила твою вечеринку, а это я покончила с миром колдовства, и он покончил со мной. Я больше не приспосабливаюсь. Однажды ты сказал, что с тебя хватит лжи, хватит секретов, больше этого не будет. Если ты когда-нибудь захочешь поговорить начистоту, я тут же приеду».

Я не могла остановить рыдания. Все заканчивалось. Это была цена правды.

Мне. Мне. Мне.

Меня преследовала эта тошнотворная мантра Карлоса: «Придет день, я уйду, и ты останешься с пташками, поющими „мне-мне-мне“».

Я больше никогда не видела Гвидо или Фифи. Вскоре я услышала, что после моих слов она плачущей жертвой прибежала к Муни. Отныне и навсегда Фифи стала для меня девушкой «Как бы».

Я спросила нескольких наиболее близких мне людей из группы, подействовали ли на нас методы по разрушению эго, помогли ли они нашему освобождению, что бы ни подразумевалось под свободой.

И спровоцировала споры. Обсуждать это было трудно, так как существовала опасность возникновения сплетен, слухов и наказания, так что я подходила к этому деликатно. Уходя домой, я размышляла о том, что такое «хорошо» и что такое «плохо».

Гвидо сказал мне, что, если бы он не встретил магов, то попал бы в сумасшедший дом или оказался на улице. Однако, каким бы трагикомичным и эгоистичным он мне ни казался, надо признать, это был ходячий образец многих качеств, страстно осуждаемых Карлосом. Гвидо был творческим, активным и жестким человеком во всем, что касалось его творчества. Кроме того, он искренне признавался, что не был готов к интимной близости и удовлетворению запросов зрелой любви. Он ссылался на отношения, ради которых ненадолго покинул мир магов: «Когда „магическая любовь“ не подействовала на нее, я понял, что никогда не смогу стать совершенным, чтобы решить все проблемы. Но она самый прекрасный человек на свете». Флоринда позже рассказала мне, что речь шла о довольно известной женщине, которая хотела иметь детей и семью, — ее она впоследствие и создала с известным спортсменом. Правда состояла в том, что трагическое, безумное увлечение Гвидо, его вожделенное стремление к женщине своей мечты — все это совершенно не подходило для повседневной жизни.

Пышному цветению любви, как я полагаю, способствуют такие душевные качества, как уважение, великодушие, доверие, восхищение, честность. Карлос, с которым я была рядом на протяжении двадцати семи лет, не поощрял проявления подобных качеств. Воин должен побеждать свои чувства, ведь «воин — только тот, кто ни в ком не нуждается», — подобная философия была создана человеком, нуждающимся в самозащите. Я знала Карлоса Кастанеду, который то избегал близости, то стремился к ней: если бы он не жаждал ее, думаю, он дал бы мне пинка сразу и навсегда. Я была сиреной для Карлоса — одной из многих, — и он зачарованно слушал меня, то подобострастную и робкую, то неповинующуюся и страстную.

Карлос мастерски создавал атмосферу божественной близости, блестяще обрабатывая каждую женщину. Те, кто пережил подобные мгновения, лелеют их как самые счастливые в своей жизни. Это было лучшим подарком от Кастанеды — вкус Небес. Он часто говорил: « Нагваль подобен героину».

Я невольно вздохнула, когда Флоринда подтвердила однажды эти слова на лекции: « Нагваль — это наркотик, наркотик, который внутри нас ». К сожалению, они безнадежно противоречили себе, говоря как на духу! «Нет игры без нагваля , нет другого пути из нашего ада, из этого океана горгулий. Вы нуждаетесь в нас ».