Ольга Филатова: Жеймовочка

А почему вообще-то кандидатура Жеймо, едва не сорокалетней дамы, была рассмотрена на роль Золушки? Этот вопрос имеет множество ответов. Начать с того, что саму эту роль Шварц писал для нее. Но, по свидетельствам очевидцев, идея, что Жеймо не подходит на эту роль, прямо висела в воздухе. «Все время я слышала о том, как хотят оттеснить Жеймо, — вспоминала дочь режиссера Трауберга, переводчица Наталья Трауберг. — С одной стороны, хочет администрация студийная. Наверное, бедный Глотов был тогда директором студии, но не ручаюсь. Но они хотели просто так, чтобы что-нибудь запретить. Такие дамы и актрисы, я уж не знаю, кто… женщины, считали, что она маленькая, недостаточно молодая, карлица. Хотя она была очень милая, добрая, прелестная, безвредная женщина. Еще к тому же несчастная, потому что она пережила предательство мужа. Но Евгений Шварц не хотел ничего этого слышать. Он твердо настоял на выборе Жеймо. Золушка не должна была походить на диснеевскую полногрудую барышню, такие давно наскучили Принцу. Его может привлечь только доброта, детская непосредственность и невинность. Это никто не мог сыграть лучше Жеймо, несмотря на ее 37 лет. Отстаивая Жеймо, он пошел против администрации, руководства, влиятельных людей, даже съемочной группы». Но и режиссер фильма никого, кроме Жеймо, не хотела видеть в этой роли. Известно, что мысль «спасать Яничку» пришла Надежде Кошеверовой в тот момент, когда она случайно увидела ее сидящей в коридоре киностудии с сигаретой в руке — совершенно угасшую, несчастную, пережившую главную трагедию своей жизни, и тем не менее она увидела ее в роли Золушки и с уверенностью считала, что такая работа нужна Яничке как воздух. Кошеверова, кстати, тоже была в свое время выпускницей ФЭКСа, с Жеймо они были хорошо знакомы.

Родилась16 мая 1909 года в династической цирковой семье.

1912–1925 гг. — цирковая артистка — наездница, гимнастка, танцовщица и эксцентрик.

1925–1927 гг. — вместе с матерью и тремя сестрами работала на эстраде, уже начав сниматься в кино.

1925 год— первая роль в картине «Мишки против Юденича».

Блокаду ЛенинградаЖеймо встретила в городе.

«Золушка»с нею в главной роли вышла на экраны в 1947 году.

Ее последний фильм— «Два друга» в 1954-м. Жеймо трижды выходила замуж. Первый муж — Андрей Костричкин, актер, второй — Иосиф Хейфиц, кинорежиссер, третий — Леонид Жано, кинорежиссер.

ДочьЯнина Костричкина работает в сфере кино. Сын Юлий Жеймо (Хейфиц), кинооператор. Внуки Янина, Петр и Павел.

В 1957 годус третьим мужем она уехала в Польшу, в Варшаву.

Умерла29 декабря 1987 года в Варшаве. Похоронена на Востряковском кладбище.

Ее второй муж, кинорежиссер Иосиф Хейфиц был человеком редкостных душевных качеств, притом талантливый. Свою Яничку Жеймо он обожал, как и она его. Между ними состоялся идеальный брак, пронизанный любовью, как лужайка солнышком. Рассказывая о семье, падчерица Хейфица Янина Костричкина утверждает, что отношения между ее мамой и Иосифом Ефимовичем были как нельзя лучше. Он и падчерицу любил как естественное продолжение своей жены, не делая из девочки «приемную». Когда у них с Яничкой родился общий ребенок — сын Юлик, — детей стали воспитывать, не ущемляя дочери ничуть. Казалось, что счастье нашло эту семью. Смертельную рану им всем нанесла война.

Сначала Иосиф Ефимович уехал в Монголию на съемки своего очередного фильма — ничего особенного, обычная командировка. Снимали долго. Осажденный Ленинград Хейфиц покинул, эвакуировавшись в детьми на юг, в Ташкент. Янина Болеславовна в эвакуацию не поехала, осталась в родном городе. Почему? Невозможно сказать об этом точно. Может быть, ее удерживали профессиональные обязательства. Или на самом деле она осталась ухаживать за больной сестричкой Элей — той самой «тетей», которую дочь считала родной сестрой. Говорят, она отшучивалась, когда в госпитале раненый боец спросил, почему она осталась под бомбами, шутила: «Кто-то же должен защищать город».

Ее пребывание в осажденном Ленинграде синхронно судьбе всех жителей этого города. Описано в учебниках истории, как люди голодали, как работали, как умирали, не дойдя до булочной, как жили в неотапливаемых квартирах, выливали нечистоты на лестницы в парадных, как гасили на крышах зажигательные бомбы. Она гасила вместе со всеми. И она ездила с концертными бригадами поддерживать боевой дух защитников города. На одном из таких выступлений ей однажды подарили торт. Настоящий это был торт или морковный, семейная хроника умалчивает. В те времена, когда даже хлеб выдавался на граммы, настоящий торт вряд ли мог иметь шансы на появление, но это было что-то с кремовыми розами. И чай, который они с сестрой собирались пить с этим кулинарным фантомом, тоже назывался именем розы — «Белая роза». Так в Ленинграде в те годы называли кипяток без заварки. Как только торт был разрезан, близ их квартала упала бомба, а в доме вылетели стекла, и торт был полностью усыпан мелкими осколками. Съели ли они его после этого? Жеймо смеялась, что война дала ей лишь одно несомненное благо — из-за Гитлера она наконец-таки похудела. Кстати, вес актрисы вовсе не был ее личным делом. И хотя трудовой договор с киностудией не предполагал фиксации веса, все-таки у нас не Голливуд, из которого выгоняли за жировые отложения, товарищи по цеху однажды устроили настоящее собрание трудового коллектива, на котором ругали Яничку за набранные во время беременности килограммы. Оказывается, со своей потолстевшей фигуркой она начала утрачивать очертания маленькой девочки, и собрание призвано было уличить ее в лишнем весе и принять меры, чтобы актриса похудела. Рассказывают, что Яничка взяла слово, после того как ее хором стыдили, и сказала: «Товарищи, но ведь если не есть, как жить?!»