Игорь Губерман - Пожилые записки

А я пока что двинусь дальше. Расскажу про то, что я у социологов нашел. Не знаю, кто из них так ловко прочитал Шекспира («мир – театр, а люди в нем – актеры»), что из этого создал отменную призму для понимания наших душевных механизмов.

Есть известная незатейливая история о том, как поздно вечером люди расходились из театра, обсуждая на ходу только что виденный спектакль.

– Ужасные, бездарные декорации, на их фоне тянет вешаться, а не любить, – сказал художник.

– Свечи жгут на сцене, а кругом бумага, – поддакнул инженер по технике безопасности.

– В таких костюмах естественно, что люди терпят неудачи, – сказал портной.

– Он рохля и растяпа, – прошептал юный мужчина, решительно шевельнув усами.

– Это просто безобразие допускать такое на сцене, – возмущалась мать, ища сочувствия у дочери.

Но у той в затуманенных глазах еще мельтешил герой, и его обликом поверялся знакомый Петя.

– Вы обратили внимание на эту фразу в начале второго акта? – спросил один философ другого. – Из-за нее стоило ставить весь спектакль.

– Не стоило, – возразил философ поумнее, – ибо вся пьеса о прямо противоположном.

Супруги средних лет шли молча. Она сожалела, что пять лет назад упустила такую же ситуацию, а он сокрушенно размышлял над шуткой второстепенного резонера: «жена – пила, если муж – бревно».

И, улыбаясь, уходил полнеющий чиновник. Он-то знал, что такие проблемы решаются не пылкими дебатами, а тихим и спокойным совещанием вдвоем-втроем за плотно прикрытой дверью.

В нехитрой истории этой – точная модель того, как разно мы воспринимаем всё на свете в зависимости от собственной жизненной ситуации и положения среди других людей (читай – роли).

А любой из нас играет в своей жизни множество ролей. Семейную, дружескую, служебную, гражданскую, национальную, возрастную, ситуационную и разные другие. А каждая из перечисленных тоже состоит из нескольких, прихотливо связанных друг с другом. Муж, отец, брат, кормилец, родственник – далеко не полный набор одной только семейной роли. И так во всех, смешно перечислять, любой из нас неповторим в обилии играемых им жизненных ролей.

В каждой роли – свой набор прав и обязанностей, привилегий и ограничений, льгот и нагрузок, возможностей и ожиданий, гарантий и обязательств, суверен-ностей и зависимостей, выигрышей и потерь, теневых и светлых сторон. Иные из таких ролей расписаны без нас от и до, иные играются на импровизации, во многих мы всего лишь статисты, хотя произносим длинные монологи и активно включены в интригу.

Не случайно в языке такое изобилие чисто сценических ассоциаций и напоминаний: не ломай комедию, не строй трагедию, всяк сверчок знай свой шесток, взялся за гуж – не говори, что не дюж, не в свои сани не садись, свято место пусто не бывает, любишь кататься – люби и саночки возить, в чужой монастырь со своим уставом не лезь – и тому подобное неимоверное количество сентенций и советов о роли человека среди людей.

О, как срастается человек с теми из ролей своих, что приносят ему разные блага и льготы, доставляют удовольствие и сладко щекочут чувства! Расскажу еще одну историю из одиссеи Вити Браиловского.

На последнем этапе дороги в ссылку оказался он в тюрьме большого областного города. Уже он спал на нарах в камере, когда в час ночи подняли его и срочно повели – к начальнику тюрьмы, как объявил надзиратель. Комната, куда его доставили, явно не была служебным кабинетом, на столе стояли вазы с фруктами (возможно, это были миски, а не вазы, но фруктовый ассортимент был), а также сок был и еще какая-то снедь. Начальник тюрьмы в полной форме с погонами майора по-домашнему сидел у стола и пригласил присесть своего постояльца.

– Угощайтесь, Виктор Львович, – радушно пригласил он, словно всё это происходило не в тюрьме. – Ведь вот, смотрите, времена какие настали: ученые к нам приезжают…

Витя удержал при себе мысль о том, в каком качестве эти ученые приезжают, но начальник тюрьмы спохватился сам и сразу перешел к делу.

– Вот я слышал, Виктор Львович, – сказал он так же добродушно и расслабленно, – что если у человека мать – еврейка, то он по еврейским законам тоже еврей…

– Безусловно, – подтвердил заключенный, сразу поняв, к чему всё клонится.

– Но если этот человек, например, работает начальником тюрьмы, – развивал свой вопрос начальник тюрьмы, – то может ли он надеяться, что и в Израиле получит должность начальника тюрьмы?

От такого вопроса даже многоопытный и мудрый Витя чуть остолбенел, а его собеседник, не дожидаясь ответа, длинно рассказал, как он (чисто к примеру, Виктор Львович) недавно разбил свою машину и ему мгновенно и бесплатно ее починили, да еще радовались, что к ним обратилась такая персона – ведь никогда не знаешь, как повернется жизнь, а тут уже есть такой знакомый.