Мария Баганова - Майя Плисецкая

Балет «Кармен» был экранизирован дважды — в кино (кинофильм «Балерина») и на телевидении. Но это было только начало. «Кармен» — стала первым из череды балетов с сюжетами из классических произведений, а не салонно-жеманно-приторными побасенками, привычными старым либреттистам.

Будучи большим знатоком и ценителем литературы, Майя Плисецкая считает, что практически любое литературное произведение поддается переводу на язык хореографии. Дело в мастерстве, а не в сюжете. Великая литература явилась тем источником, из которого супруги черпали свой репертуар.

«Обыватель сплетничал: муж — «балетный композитор», сочиняет балеты под диктовку своей взбалмошной примадонны, «карьеру делает». А по правде — все было как раз наоборот. Было, не побоюсь сказать, может, самопожертвование. Щедрин — профессионал самой высокой пробы. И балет мог сделать отменно, и оперу, и что угодно. И писал он балеты прямо мне в помощь. В вызволение от надвигающегося возраста: новый репертуар обязательно выведет в следующую ступень искусства, новый репертуар один сможет уберечь от театральных злокозней, от самоповтора, от втаптывания, погружения в инертность, в бездействие.» — вот такое откровенное признание сделала Майя Михайловна. Причем не сгоряча, не случайно в разговоре с журналистом, а обдуманно — когда писала свою автобиографию.

Четыре своих балета Щедрин посвятил Майе Плисецкой: «Конька-Горбунка», «Анну Каренину», «Чайку» и «Даму с собачкой». Это были балеты-подарки: к годовщине свадьбы, ко дню рождения. «Не кольца же с бриллиантами дарить!» — шутил Родион Константинович. «Он не карабкался по лестнице признания вверх. Оно само шло к нему.» — так отзывалась о муже Майя Михайловна.

Идею написать роман по произведению Льва Толстого подала Жаклин Кеннеди. В шестьдесят втором, когда Джон Кеннеди принимал в Белом доме труппу Большого, Жаклин приветствовала Плисецкую словами: «Вы совсем Анна Каренина.»

«А почему бы нет?» — подумала балерина. И Родион Щедрин написал по роману Льва Толстого балет.

Премьера состоялась 10 июня 1972 года на сцене Большого театра. Майя Михайловна не только исполнила партию Анны, но и впервые выступила в качестве хореографа. Это было для нее непривычно, и результатом она осталась не вполне довольна, признавая, что хореография — не ее призвание.

Да, «Анна Каренина» рождалась очень тяжело, и дело было не в том, чтобы перевести текст Толстого в музыку и танец, дело было в советских чиновниках от культуры. Помня о скандале с «Кармен-сюитой». Фурцева распорядилась провести прогон нового балета при закрытых дверях — так госпожу министершу пугали любые намеки на секс. «Боимся дискредитации великого имени Толстого, Майя Михайловна», — объяснили Плисецкой. И вновь Фурцева углядела в спектакле эротику и ужаснулась.

«Анну Каренину» запретили. Тот, первоначальный вариант. После закрытого, засекреченного прогона было еще много-много репетиций, доработок, пока премьера наконец состоялась.

В самый разгар работы над «Анной» Майя Михайловна волею судеб вновь оказалась в Париже. Она завтракала в кафе «Эспас» со своей давней приятельницей Надей Леже. А третьим за столиком был великий французский модельер Пьер Карден!

Майя поведала Кардену о своих муках с костюмами «Карениной». Надя Леже добросовестно работала переводчицей.

В ту толстовскую эпоху женщины носили длинные, в пол, облегающие платья с огромным оттопыренным турнюром и тяжелыми пышными оборками. В таком костюме ходить можно было только мелкими шажками, а уж тем более сложно было танцевать. Перенести же действие в абстракцию — никакого желания у Плисецкой не было, она намеревалась сохранить стиль времени.

— Вот бы вы, Пьер, сделали костюмы для «Анны». Как было бы чудно. — произнесла актриса без всякой надежды.

Но Карден принял вызов! Глаза у него загорелись! Словно ток пошел.

— Я знаю, как их надо решить!

И уже через неделю в его бутике Плисецкая примеряла шедевры портновского искусства. Она делала балетные па, арабески, аттитюды. Пьер Карден лично следил, чтобы балерине было удобно. Карден приподнял боковые сборки платьев той эпохи с бедер к талии и, таким образом, высвободил ноги, при этом сохранив общий силуэт. А вместо турнюров обошелся широченными, но полувоздушными бантами с ветвистой тесьмой в пол. Так любое движение стало возможным.

Он создал для «Анны» десять костюмов — один лучше другого. Майя Михайловна считала и считает их настоящими шедеврами. Особенно ее поразило последнее платье — саван. Серое — на черном, как паровозный дым.