— Это не то, — закричал я. — Надо, чтоб вода разбрызгивалась. Идите сейчас домой и приходите вечером, все будет готово.
Ребята нехотя разошлись. Дедушкина кузня со всем инструментом теперь была в моем распоряжении. Я заперся там и стал мастерить из жести высокий конус. Этот конус я надел на трубу, возвышающуюся над клумбой, и положил в него гутаперчевый мячик.
Вечером, когда пришел отец, я позвал его во двор, где уже собрались соседские ребятишки, и открыл кран у бака.
Над клумбой взвился пышный бисерный столб воды.
Все были изумлены. Мальчики от удивления открыли рты, а мой маленький братишка начал громко кричать и бить в ладоши.
Отец остался очень доволен моим фонтаном. Он осмотрел его устройство и в награду дал мне двугривенный на пряники.
Я был так взволнован успехом своего изделия, похвалами и наградой отца, что, не зная куда деться, убежал в кузню, залез на верстак, где была моя постель, и тут же уснул.
Проснувшись, я твердо решил не покупать пряников. Лучше купить на эти деньги бабки. О, их дали бы много, пожалуй, ни у одного мальчишки столько не было! Но, подумав, я отказался и от этого, а пошел в книжную лавку и купил несколько книжечек по механике.
В одной из них рассказывалось о русском изобретателе Ползунове, о том, как он, бедный солдатский сын, изобрел первую в мире паровую машину.
Я спросил отца, правда ли это.
— Это правда! — сказал отец. — Но к изобретению Ползунова власти отнеслись, как к забаве, и не подумали его применить для дела.
Отец знал о Ползунове больше, чем вычитал я. Он рассказал о том, что Ползунов был не только способным изобретателем, но и сильным, мужественным человеком. Он перенес много лишений и невзгод, прежде чем осуществил свое изобретение.
— А почему Ползунову мешали работать? — спросил я.
— Очень тяжело простому мастеровому выйти на широкую дорогу. Сделает он что-нибудь ценное — в лучшем случае у него купят это за гроши богатеи, да и выдадут за свое. А потом огромные деньги наживут. Помнишь, что дед про Москвина рассказывал. Его ружье будто бы купил один немец, работавший у нас, и продал французам за громадные деньги, а те еще больше нажили, продав его под видом иноземного нашему же государю. Вот как бывает.
— И с Ползуновым вроде этого получилось, — продолжал отец, — паровую машину он первый изобрел, а все считают изобретателем ее англичанина Уатта. Потому что цари и их слуги не верят в таланты простых людей, а верят иноземцам. А те больше бахвалятся, чем делают. Есть и у нас на заводе такие люди. Видел я, как они работают, — одни слезы!
— Что ж, так и не нужно ничего изобретать простому человеку? — спросил я.
— Не всегда же так будет, — ответил отец. — Ты пока учись. А там, может быть, другие времена придут.
Тула — город славных мастеров
Самым близким для меня человеком в это время был отец.
В отличие от крепкого деда отец выглядел хилым, болезненным. Двенадцатичасовой труд на заводе его сильно изнурял. Отец приходил домой усталый, подавленный, но при моем появлении всегда оживлялся, охотно отвечал на вопросы и в разговоре со мной отдыхал.
Правда, разговоры эти бывали очень непродолжительными. Пообедав и немного посидев на крылечке, отец опять принимался за работу (дома у него стоял ножной токарный станок). Без дополнительного приработка отца мы бы пропали. Семья была большая — восемь душ, а мне, самому старшему из детей, исполнилось только десять лет.
Отца очень радовало мое стремление к учебе и мастерству, и он, как мог, старался помогать мне. Вечерами, стоя за станком, он показывал приемы токарной работы.
Если выдавалось вёдреное воскресенье, отец ходил со мной в город. Он очень любил Тулу и называл ее городом русской славы. Он знал название и назначение каждой из девяти могучих башен старинного тульского кремля и увлекательно рассказывал об этом мне.
Я до сих пор помню широкую толстостенную башню «На погребу». Так ее называли потому, что под ней находился огромный погреб со сводчатым потолком, выложенным из кирпича. Этот погреб некогда служил арсеналом — в нем хранилось оружие и порох. Другая башня называлась «Водяные ворота», потому что выходила к реке и под ней действительно были ворота.
Помню еще одну башню — «Одоевские ворота». Башня эта мне казалась самой красивой. Ее венчала строгая куполообразная арка, а ворота под башней выводили на главную улицу города.
Читать дальше