Вадим Гольцев - Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова

Сведения о 3-м Александровском училище и быте его юнкеров можно почерпнуть из вышедшей в 2002 году книги А. Кибовского «Сибирский цирюльник. Правда и вымыслы киноэпопеи» {11} . Издание это к тому же прекрасно иллюстрировано фототипиями И. П. Павлова 1899 г.

Юнкера училища были верным оплотом власти, участвовали в подавлении восстания 1905 года и в октябрьских боях против восставшего пролетариата в 1917 году. После поражения многие юнкера ушли на Дон и бились с большевиками.

Здание училища стоит до сих пор. После революции 1917 года в нем размещался Реввоенсовет Республики, сегодня здание училища, перестроенное в 1944–1946 годах, занимает Министерство обороны Российской Федерации.

Анненков окончил училище в 1908 году. Последний год он обучался в эскадроне Петербургского Николаевского кавалерийского училища, в так называемой Царской сотне, что дало ему, не казаку по рождению, право осуществить мечту юности и выйти в казачьи части {12} .

Воспоминания о нем современников неоднозначны и противоречивы. Краски, которыми они пишут его портрет, тоже контрастны: светлые, когда рисуется портрет молодого сотника, и мрачные, когда они говорят об атамане, владыке Семиречья. Портреты, написанные советскими «художниками», никогда воочию не видевшими атамана, карикатурны.

Наиболее полный и правдивый портрет молодого Анненкова дан Петром Николаевичем Красновым, тем самым генералом, который в годы Гражданской войны боролся с большевиками на юге России, чем завоевал себе всесоюзную известность и обязательные проклятия в свой адрес во всех изданных в СССР работах, посвященных этой войне. Непримиримый враг советской власти, генерал в годы Отечественной войны советского народа против фашистской Германии тесно сотрудничал с гитлеровским вермахтом в качестве начальника Главного управления казачьих войск при министерстве Восточных территорий Рейха и занимался формированием казачьих частей из белоэмигрантов и пленных, направляя их на Восточный фронт для борьбы с Советской армией. Плененный в 1944 году в Югославии английскими войсками, Краснов в конце мая того же года был передан представителям СССР и 17 января 1947 года по приговору суда повешен в Москве. По одним данным, это произошло во внутреннем дворе Лефортовской тюрьмы, по другим — во дворе здания бывшего Дворянского собрания, в котором при Советском Союзе находился Дом Союзов.

С 23 июня 1911 года по ноябрь 1913 года П. Н. Краснов в чине полковника служил в Западно-Сибирской казачьей бригаде и был командиром 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеева полка, расквартированного в городе Джаркенте Семиреченской области. Блестящий журналист и плодовитый писатель, автор более тридцати эссе, романов и новелл, переведенных на многие языки, он оставил интересные воспоминания.

Вспоминая однополчан, Петр Николаевич пишет и об Анненкове:

«Я не мог не благоволить к Борису Владимировичу Анненкову потому, что это был во всех отношениях выдающийся офицер. Человек, богато одаренный Богом, смелый, решительный, умный, выносливый, всегда бодрый. Cам отличный наездник, спортсмен, великолепный гимнаст, фехтовальщик и рубака — он умел свои знания полностью передать и своим подчиненным казакам, умел увлечь их за собой.

Когда сотник Анненков временно, до прибытия со льготы [7]из войска есаула Рожнева, командовал 1-й сотней — сотня была первой в полку.

Когда потом он принял полковую учебную команду — команда эта стала на недосягаемую высоту. Чтобы быть ближе к казакам, Анненков жил в казарме, отгородившись от казаков полотном. Он шел далеко впереди моих требований, угадывал их с налета, развивал мои мысли и доводил их до желаемого мною завершения.

На дворе 1-й сотни он построил самые разнообразные препятствия, и я часто приезжал к нему, чтобы на них проверить своих Ванду и Грезетку. Он часто садился под поваленное дерево, имея на руках своего фокса [8], и казаки сотни прыгали на лошадях через своего сотенного командира. Не было ничего рискованного, на что бы он не вызывался бы.

Чистота одежды, опрятность казаков, их воспитание и развитие — все это было доведено в его сотне, а потом и в команде до совершенства.

Как же мне было не любить и не ценить такого офицера? Он никогда не „дулся“ на замечания, всегда был весел и в хорошем расположении духа».

Не правда ли, блестящая характеристика офицера?! Такой мог бы позавидовать каждый!

Но успехи не падали Анненкову с неба, а доставались нелегким трудом. Он «ходил на уборку лошадей, ругался там, занимал казаков рубкой шашкою лозы и уколом пикой соломенных чучел и шаров, часами твердил с ними уставы, а по вечерам долго подсчитывал с артельщиком и фуражиром фунты муки, хлеба, зерна и мяса» {13} . Он «ходил худой и черный, как цыган, от загара, с темными, не всегда чистыми руками, с мозолями от турника и трапеции на ладонях и с грязными ногтями…» Он был «живой, как ртуть, несравнимый и непобедимый на скачках и на охоте» {14} .