Петр Мультатули - Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

Примечательно, что эти гнусности написаны Панкратовым уже после убийства Царской Семьи. Мы оставляем читателю самому судить, насколько комиссар Панкратов «любил» Царскую Семью и насколько это был «добрый и порядочный человек».

Вместе с Панкратовым в Тобольск прибыл и его помощник А. В. Никольский. Если о Панкратове общее мнение было скорее положительным, то о Никольском полностью отрицательным. Государь, который вообще всегда был очень сдержан в оценке людей, о Никольском оставил следующие записи в дневнике: «Прибыл новый комиссар от Врем. прав. Панкратов и поселился в свитском доме с помощником своим каким-то растрепанным прапорщиком. На вид — рабочий или бедный учитель» . [391] «Дневники Императора Николая II», с. 651. В другом месте Николай II называет Никольского «поганым». [392] «Дневники Императора Николая II», с. 653

Лица, близкие к Царской Семье, также резко отрицательно отзывались о Никольском: «Никольский был груб и непорядочен. (…) Не будь около нас Кобылинского, Никольский бы, пользуясь слабохарактерностью Панкратова, наделал бы нам много плохого» .

Е. Н. Эрсберг: «Никольский был страшно грубый и недалекий. Он худо относился не только к Ним, но и к нам. Нам с разрешения правительства было прислано в ящиках из Царского лекарственное вино: „Сан-Рафаэль“. Никольский, как увидал это, вскочил на ящики, давай их рубить и все вино уничтожил».

С. Гиббс: «Никольский был грубый. Они его не любили».

При этом во всех воспоминаниях приводится утверждение, что Никольский имел более сильную волю, чем Панкратов, и все антицарские выходки были его инициативой. «Оба они, Панкратов и Никольский, были ссыльные и были партийные люди , — вспоминала Эрсберг. — Никольский, кажется, был с более сильным характером, чем Панкратов. Вероятно, он влиял на него, и они стали читать солдатам „лекции“. После этого солдаты стали разлагаться, и худые из них стали вести себя хуже с нами».

Думается, что версия «о добром и мягком Панкратове» и «злом Никольском» есть не что иное, как реализация преднамеренного плана тех сил, которые послали в качестве надсмотрщиков Панкратова с Никольским. «Мягкий и добрый» Панкратов должен был специально играть свою роль, так же как и Никольский. Первый, притесняя Царскую Семью, всякий раз мог развести руками и сослаться на «злого» Никольского, «недовольных солдат», гнев народа и прочее, а Никольский должен был продемонстрировать, как революционное правительство строго стережет «тирана». То есть повторялся спектакль с «добрым» Керенским, который ничего не мог поделать со «злым» Чхеидзе. Но эти спектакли вовсе не отрицают того факта, что и Панкратов, и Никольский по-настоящему не любили Царскую Семью и желали ей зла. Политика Панкратова и Никольского по отношению к Царской Семье была политикой Временного правительства и стоявших за ним сил — она заключалась во всяческом мучительстве над Царственными Узниками.

Отношения между Царской Семьей и солдатами охраны были неоднозначными. Солдаты, по словам Теглевой, «разделялись на две партии. Одна партия относилась к Семье хорошо, другая худо. Когда дежурили хорошие солдаты, Государь ходил к ним в караульное помещение, где помещались дежурные солдаты, разговаривал с ними, играл в шашки. Ходил туда к ним и Алексей Николаевич, и Княжны тоже ходили с Государем. Плохие — хулигальничали. Однажды они вырезали какие-то нехорошие слова на доске качелей, которыми пользовались Княжны. Однажды они перерыли широчайшей канавой ледяную гору, которую собственноручно делала Августейшая Семья при помощи свиты и прислуги. Этим они лишили ее в сущности единственного развлечения на воздухе» . [393] «Русскiй Архивъ», с. 124.

Но даже многие солдаты, настроенные против Николая II, под влиянием его личности меняли свое отношение к нему. В. Криворотов в своем романе «На страшном пути до Уральской Голгофы» приводит один разговор, состоявшийся между Императором Николаем II и одним унтер-офицером отряда. Вообще, мы стараемся не приводить цитаты из художественных произведений в качестве тех или иных доказательств. Но с Криворотовым дело обстоит несколько иначе. Его книгу трудно назвать чисто художественным произведением. Скорее это историческое повествование, обличенное в некоторую художественную форму. Все факты, приводимые Криворотовым, имеют реальную историческую фактуру. Поэтому мы и осмеливаемся процитировать этого автора. Так как у Криворотова этот разговор довольно длинен, то мы изложим его собственными словами. Однажды Государь с Цесаревичем и двумя Великими Княжнами Марией и Анастасией зашел в караульное помещение и поприветствовал солдат. Солдаты ответили на его приветствие, а один унтер-офицер-разводящий по фамилии Челябин его проигнорировал. Государь заинтересовался этим унтер-офицером и принялся с ним разговаривать. Тот сначала отвечал Царю враждебно, называя «гражданин Романов». Выяснилось, что этот унтер-офицер из студентов, был призван Временным правительством в армию, прошел какието учебные курсы и произведен в унтер-офицеры. Он рассматривался новой властью как благонадежный элемент, способный влиять на солдатскую массу в нужном для нее русле. В ходе беседы выяснилось, что его родители были учителями гимназии и убежденными монархистами. Разговаривая с Челябиным, своим умным и спокойным разговором, Государь полностью обезоружил собеседника: тот был смущен и растроган. Закончился разговор тем, что Челябин, прощаясь с Государем, вытянулся в струнку и называл Императора не иначе как «Ваше Императорское Величество». [394] Криворотов В. Указ. соч., с. 124–126.