Шамиль Султанов - Плотин. Единое - творящая сила Созерцания

Дальнейшие рассуждения Аммония Ориген записывал почти буквально накануне, поэтому сейчас ему нужно было только точно переписать их:

«Итак, если доказано, что мысленные предметы по своему существу неизменны, то отсюда необходимо следует, что они не погибают с тем, с чем были соединены. Душа соединена с телом, и соединена притом без смешения с ним. Соединение с ним доказывается тем, что она страдает с телом: ибо живое существо страдает с ним всецело, будучи как бы одним существом. Соединение же с ним без смешения доказывается способом отделения души от тела во время сна: она оставляет его как труп, вдыхая в него жизнь настолько, чтобы оно не погибло совсем, сама по себе действует в сновидениях, предугадывая будущее и приближаясь к мысленным предметам.

То же происходит, когда душа рассматривает в себе какой-либо умственный предмет: тогда она по возможности отделяется и делается самостоятельной, дабы вознестись к истинно существующим вещам. Действительно бестелесная, она проникает всюду, наподобие вещей, изменяющихся при единении, оставаясь, однако, неизменной и слитной, сохраняя сходство в себе, своей жизнью изменяя вещи, в которых она бывает, но сама не изменяясь от них. Наподобие того, как солнце своим присутствием превращает воздух в свет, делая его световидным, и соединяет воздух со светом, не смешивая их, и, однако, сливая, так и душа, соединенная с телом, остается вполне неслитной, отличаясь от солнца тем, что последнее, будучи телом и ограниченное известным местом, не везде следует за светом, как это бывает и с огнем. Огонь остается в лесу и связан как бы на месте с воспламененным светочем, тогда как душа, будучи бестелесной и не ограниченная местом, проникает повсюду всецело вслед за своим светом и за телом, и нет ни одной освещенной его части, в которой она не находится всецело. Душа не управляется телом, но сама управляет им и не находится в нем, как бы в сосуде или в мешке; напротив, тело существует в ней.

Мысленным предметам не препятствуют тела. Они переходят, проницают всякий род тела, не удержимые никаким телесным местом. Будучи мысленными, они и находятся в мысленных местах: или в самих себе, или в высших мысленных предметах. Там душа находится то в себе самой, когда она мыслит, то в уме, когда она умосозерцает.

И когда говорится о ней, что она находится в теле, то подразумевается не то, что он находится в нем как в месте, но состояние ее в этом случае подобно, например, присутствию в нас Бога. Когда говорится, что душа связана с телом известным отношением, стремлением или расположением, то подразумеваются отношения, связывающие, например, возлюбленных, — конечно, не телесно. Действительно, душа не имеет величины, объема, частей, не представляет ни одной части, могущей быть ограниченной каким-то местом. Как же нечто, не имеющее частей, может быть ограничено местом? Место существует с объемом: место есть предел содержимого, поскольку оно содержит его. Если бы кто-нибудь сказал: моя душа находится в Александрии, Риме и везде, то он, без сомнения, указывал бы для души место, ибо это обозначение — „Александрия“ и вообще слово „здесь“ указывает место. Но душа никак не находится в месте, а в отношении. Когда нечто мысленное поставляет себя в отношение к месту или предмету, находящемуся в известном месте, то она находится там в том смысле, что она и там деятельна, понимая под местом отношение, деятельность. Мы должны были бы сказать: она там деятельна, а говорим: душа находится там…»

Ориген долго и медленно пьет воду. Затем вновь берет в руки перо, смотрит, не видя, на залитую солнечным утренним светом морскую поверхность…

…Я понял, что вновь настал момент смены направления. Вообще при работе в такого рода спиральных экспертных комплексах своевременная смена направления поиска является интуитивным искусством руководителя модуля.

— Давайте вернемся к диалогу о творчестве. Я думаю, дискутируя об архитектонике человеческого творчества или подобным этому процессам, мы могли неумышленно сузить сферу поиска. Ты согласна со мной?

Я повернулся к Сюзанне:

— Нет, сужения сферы поиска пока не происходит. Обсуждение даже типично человеческого механизма и принципов творчества имплицитно предполагало некий абсолютный контекст: творчество вообще — необходимое и закономерное развитие, усложнение реальности, образование ее новых форм, вместе с возникновением которых меняются и сами формы творчества. При этом творчество человека лишь одна из таких форм. Не случайно В. И. Вернадский — один из крупнейших и непонятых энциклопедистов XX века — подчеркнул: «Время идет в одну сторону, в какую направлены жизненный порыв и творческая эволюция. Назад процесс идти не может, так как этот порыв и эволюция есть основное условие существования Мира. Время есть проявление — созидание — творческого мирового процесса».