Шамиль Султанов - Плотин. Единое - творящая сила Созерцания

— Но, с другой стороны, порок можно назвать и слабостью души. Эта слабость состоит в том, что душа легко возбуждается чувственными желаниями, легко раздражается гневом, быстро соглашается, легко повинуется неясным фантазиям и в общем подобна хрупким произведениям природы и искусства. Способность рассуждения у нее совершенно затемняется. Одновременно с тем ее постигают и бедствия, часто имеющие физический характер: болезни как проявление излишеств или недостатков в теле, не знающем порядка и меры, безобразие, так как форма не получает в ней преобладания над материей, бедность — из-за соединения с материей, в самой природе которой есть признак бедности.

— Сама по себе душа чиста, окрыленна и совершенна. Она, вне материи, обладает множеством потенциальных сил. Материя, как нищая, стоит пред ее дверьми и просит, чтобы ей разрешили войти. То, что занято душой, священно, и все в нем заполнено душой. Но материя освещается душой, хотя и не может уловить самого источника освещения. Она, материя, как абсолютная неопределенность затмевает освещение, поглощает его, делает слабым. Она препятствует силам души. Таким образом, именно материя — причина слабости и порочности души. Порок — это ослабевший свет души в материи.

— Но тем не менее и зло не является абсолютным ничем. Кто отрицает зло, тем самым отрицает добро, стремление к добру, интуицию и разумность. Отрицание зла делает необъяснимой всю нашу душевную и нравственную жизнь: без зла не было бы чувственных желаний, печалей, сердечных вспышек, страхов, ложных представлений. Зло в душе не есть чистое зло благодаря силе добра: оно в ней подобно узнику в золотых оковах…

…И вновь, казалось, все исчезло: нечто словно быстро проваливается, вращаясь сильнее и сильнее, и что-то тусклое, знакомое и близкое тянет меня, невесомого и легкого, в центр бушующего циклона..

…Порывы горячего ветра мерно стихали, а затем так же неумолимо и ритмично усиливались, охватывая все колеблющееся, мерцающее тусклой, адовой пылью пространство. В воздухе носились мириады взбесившихся острых пылинок. Они с ненавистью сталкивались друг с другом, а затем со свистом бросались на небольшую горную гряду. Вращающиеся с ужасающим ревом трубы песка и воздуха поднимались к небу, грозя чуть виднеющемуся солнцу. Мрак постепенно опускался на плоскогорье.

Крохотный оазис был почти погребен безжалостным самумом. Дьявол, как огромная летучая мышь, гулко и радостно завывал, и песчаные волны безостановочно двигались к входу в небольшую пещеру.

Извивающимися струйками песок заполнял пространство. Скоро все должно было закончиться, — он сидел, откинув длинную худющую грязную шею, почти не дыша, уже по пояс занесенный горячим песком. Семь лет отшельничества истекали. Он давно знал, как и откуда придет дьявол, и спокойно готовился к этому. Но он слишком ослаб: уже несколько недель во рту у него ничего не было. Три дня назад он, переваливаясь, в последний раз прополз по песку к маленькому роднику — но не нашел его. Конечно, так и должно было быть: дьявол отнял напоследок и воду. Неизвестно почему он все же вернулся назад в пещеру, — может быть, потому, что там, прислонившись к стенке, он слышал чьи-то все более грозные, гулкие, несущиеся из глубин и хулившие его голоса, с истошным визгом исторгавшие угрозы и все более настойчивые требования спуститься вниз.

Рот был забит сухим песком — слюны давно уже не было. В эти последние минуты или часы у него проносились смутные образы, которые, казалось, он давно забыл и никогда не вспоминал.

…Маленький мальчик у ночного костра… Затем — изрубленный отец, с отделенной головой и почему-то с одним открытым, спокойным глазом… Дорога — его куда-то ведут. Рядом с ним — мать. Но как она выглядела, он все никак не мог вспомнить. Ночью во сне он услышал животный крик — утром ее уже не было… Потом его продали на каком-то невольничьем рынке. Он попал к первому хозяину, в Тире. Город был кем-то захвачен — его хозяина пытали, требуя, чтобы он сказал, где спрятано золото общины.

…Галеры. Пятнадцать лет он провел у пиратов. Там научился не чувствовать боли от тяжелых кнутов, вымоченных в соляном растворе. Потом еще какие-то картины, еще кто-то… Но вот — угрюмый, темный старик. Он называл себя Айрешом и однажды сказал, что родился в горах, к северу от Вавилона. Они пробирались в верховья Нила.

Тогда у костра, за несколько дней до того, как он странным образом исчез — ушел и не вернулся, Айреш открыл ему тайну: «Знай, что бог, создавший этот мир зла, — величайший дьявол. Да, да, он похож на прекрасного павлина с кровавыми глазами. Каждый из нас есть для него орудие нескончаемого зла и зло в себе самом. Этот всемогущий князь тьмы создал образ всемогущего, но доброго бога с особым замыслом: культивируя этот образ, творя зло через нескончаемое многообразие злого, через человека, не подобного ему, проникнуть в Центр тьмы…»