Шамиль Султанов - Плотин. Единое - творящая сила Созерцания

— Но растения не обладают счастьем, так как они его не чувствуют, а животные не могут оценить счастье как благо. Оценку эту производит ум. Следовательно, счастье недоступно не только растениям, но и животным. Счастье заключается во все более умственной жизни, и мышление ценно не как средство для достижения самых естественных благ, но как нечто, что есть высшее…

— Рассуждая таким образом, ты отождествляешь счастье только с рассудочной жизнью, делаешь субъектом счастья лишь часть жизни, а не жизнь как целое. Но это неверно. Жизнь есть единое целое, по-разному, но необходимо проявляющееся в своих частях, а не части эти в своей совокупности составляют жизнь. Это особенно важно. А потому счастье — жизнь как целое, и потенциально счастливо все живое. Но актуально счастье принадлежит лишь тому, кто живет настоящей, полной, абсолютной жизнью, чья жизнь — совершенная жизнь. Благо возможно и для растений, и для животных, и для людей, но форма его, проявленность его, уровень реализованности его неодинаковы. Благо доступно для всех существ, потому что все живут, но форма жизни не у всех одна и та же. Иначе живет растение, иначе — животное. Совершенная жизнь ведет к совершенному благу, так что существо, обладающее всесовершенной жизнью, будет обладать и совершеннейшим благом. Существа, пользующиеся тенью жизни, будут обладать только подобием добра.

Если потенциально счастье доступно растению, животному, любому человеку как живому существу, то актуально счастлив лишь тот человек, который живет истинным умом. По-настоящему счастливый человек тот, который совершенствуется, кто чувствует, что он совершенствуется, кто понимает, что он не может не совершенствоваться, кто созерцает свой путь совершенствования.

— Но тогда можно сказать, что всей полнотой совершенной жизни человек начинает обладать лишь тогда, когда он проникнут всепоглощающей любовью к мудрости. И это максимальная активность человека, это — самая совершенная жизнь, это — действительная жизнь, а не подобие жизни.

— Разумная жизнь человека может достигнуть развития только в том случае, если он обладает способностью общаться с Мировым Разумом, когда его ум является как бы самим воплощением всей высшей умственной реальности, всего Нуса. Следовательно, если человек способен достигнуть высшего блага совершенной жизнью своего ума, то это происходит не потому, что он обладал им непосредственно, что он производил его из недр собственной природы, а потому, что жизнью ума своего может стать участником в высшем благе.

Там, на высших ступенях совершенствования, открываются самые могучие источники жизни: любовь к Красивому и любовь к Истинному. Там, на этих высших ступенях совершенствования, человек через красоту и мудрость идет к высшему добру. Без любви к Высшей красоте и без стремления к Высшей истине нет настоящей, совершенной жизни, нет действительного счастья.

— Таким образом, счастье и процесс совершенствования — понятия равнозначащие. Отсюда следует, что счастье принадлежит внутреннему, истинному человеку и не зависит от внешних благ.

— Диоген из Синопа понял это, когда как-то случайно увидел пробегавшую мышь. Мышь стала символом, ибо она не нуждалась в подстилке, не пугалась темноты и не искала никаких мнимых наслаждений. Между прочим, именно Диоген первый из эллинов стал складывать вдвое свой плащ, потому что ему приходилось не только носить его, но и спать на нем. Он постоянно носил суму, чтобы хранить в ней пищу, и всякое место было ему одинаково подходящим и для еды, и для сна, и для беседы.

Жил он в глиняной бочке при храме Матери богов. Однажды, когда он лежал и с наслаждением грелся на ласковом весеннем солнце, к нему подошел с несколькими своими друзьями Александр. Остановившись над Диогеном, он сказал: «Привет тебе, о великий Диоген. Я уже наслышан о твоей необычайной мудрости. Но у всех, даже у мудрецов, есть какие-то желания. Что может сделать для тебя Александр?» Диоген лениво почесал мозолистую, в буграх, пятку и, даже не взглянув на македонянина, произнес великие с тех пор слова: «Отойди, царь, не заслоняй мне солнца».

— И он часто говорил, между прочим, что никакой успех в жизни невозможен без упражнения, оно же в конце концов все превозмогает. Само презрение к наслаждениям, повторял он, становится высшим наслаждением. И как люди, привыкшие к жизни, полной наслаждений, страдают при иной судьбе, так и люди, приучившие себя к иной жизни, с наслаждением презирают само наслаждение.