Дэвид Шеппард - НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино)

В момент пика оккупации американскими ВВС в середине 50-х две эти авиабазы насчитывали примерно 17 тысяч человек американского персонала — вчетверо больше, чем население Вудбриджа, ближайшего сколько-нибудь серьёзного населённого пункта. В связи с этим маленький городишко стал чем-то напоминать посёлок времён золотой лихорадки — его тесные улочки наводнялись американскими военнослужащими с очень своеобразными понятиями о проведении досуга и свободными средствами. Город приспособился к их обслуживанию и в результате стал процветать. Все 50-е и 60-е годы полуразрушенные улицы Вудбриджа были переполнены молочными барами — англофицированными вариантами американских гамбургер-джойнтов с музыкальными автоматами; в своё время там одновременно действовали двадцать таких заведений. Городские пабы каждый вечер тоже были забиты под завязку; гнусавый выговор Паукипси и Таскалузы смешивался с провинциальным акцентом Рендлшема и Нижнего Аффорда.

Как раз в этой любопытной амальгаме неизменных английских сельских реалий и воинской современности в субботу 15 мая 1948 г. и родился Брайан Ино. Это произошло в мелтонском мемориальном госпитале Филлис на восточной окраине Вудбриджа. Его отец Уильям Ино был, как и его отец и дед, практикующим католиком и вудбриджским почтальоном по призванию — он занимался этой работой с 14-ти лет. Фамилия Ино (произошедшая от французской гугенотской фамилии Энно (Hennot)) была давно известна в восточном Саффолке. Уильям бросил свои обязанности почтальона для службы в британской армии во время Второй Мировой Войны, и в момент окончания военных действий оказался в Бельгии, ожидая возвращения домой. Там ему случилось влюбиться в фламандскую девушку-католичку по имени Мария Бусло — она в положенное время стала его женой. Как пребывающий в мечтательном настроении Брайан Ино в 1996 г. рассказал Бену Томпсону из Independent On Sunday, история обручения его родителей была весьма трогательна: «Будучи там, мой отец влюбился в эту прекрасную девушку — она оказалась дочерью людей, у которых он жил. Она была в немецком трудовом лагере, где строились бомбардировщики «Хейнкель». Когда кончилась война, она очень долго не могла вернуться домой, она весила 70 фунтов и имела годовалую дочь, отец которой куда-то исчез из лагеря, и с тех пор его никто не видел — но мой отец ждал её. Через пару лет они поженились.» [5] Эта нежная романтическая история верности, по крайней мере, подтверждает одну деталь: Брайан Ино не только англосакс, но и наполовину фламандец. Следовательно, его имя можно добавить в известный своей скудностью список «знаменитых бельгийцев».

Брайан Питер Джордж Ино — под таким именем он был окрещён в римско-католической церкви Св. Фомы в Вудбридже (остальные его причудливые имена появятся только через несколько лет) — был здоровым ребёнком из рабочей семьи, ещё по сути дела оправляющейся после военных переворотов и, подобно многим британским семьям, изо всех сил старающейся свести концы с концами. Боевые действия уже три года как закончились, но так как американская военная помощь уже давно прекратилась, Англия 1948 года была экономически обессилена. Это был кое-как заштопанный мир бакелита и бронхиальных туманов, в котором банка консервированных ананасов воспринималась как немыслимая роскошь. Однако то тут, то там всё же пробивались зелёные ростки возрождения. В июле лейбористское правительство развернуло Программу Национального Здоровья, и в том же месяце волна оптимизма сопровождала вторые лондонские Олимпийские Игры. Что касается большого мира, 1948-й год был годом берлинского воздушного моста, маоистской революции в Китае и коммунистических запретов в Чехословакии; это был год убийства Махатмы Ганди и выхода в свет антиутопии Джорджа Оруэлла 1984 . Кроме того, это был «год чудес», в котором на свет появились разные изобретения, которым была суждена долгая жизнь: в тот год родились голограмма, долгоиграющая виниловая пластинка и система чудесной адгезии Velcro. В то же самое время начиналось производство недавно запатентованного транзистора — крошечного металло-полупроводника, способного усиливать электрические сигналы.

Последняя новость вполне могла заинтересовать молодого инженера на парижской радиостанции по имени Пьер Шефер, который в год рождения Ино передал в эфир революционную звуковую радиопьесу Etude Aux Chemins De Fer («Железнодорожный Этюд»). Целиком составленный из звуков, записанных в парижском железнодорожном депо, этот звуковой монтаж включал в себя шесть свистящих паровозов, ускоряющиеся двигатели и вагоны, подпрыгивающие на стрелках. Пьеса, считающаяся точкой зарождения конкретной музыки , стала предзнаменованием карьеры, в которой было и прото-сэмплирование, и манипуляции с магнитной лентой, и элементарные эксперименты с эхо и реверберацией. «этот момент», — писал один критик о прорывной композиции Шеффера, — ««поезд» современной музыкальной эстетики ушёл со станции, и никогда не вернётся на знакомые старые рельсы.» Вскоре Брайан Ино вскочит на этот поезд и поведёт его по живописным веткам на магистральную линию общественного музыкального вкуса. [6] «Конкретные» музыкальные эксперименты Шеффера опередили Брайана Ино на четверть столетия. Он изучал звуковой эффект взаимодействия твёрдых объектов и заметил, что отдельное звуковое событие может характеризоваться не только тембром, но также атакой и затуханием — эти термины до сих пор можно увидеть на органах управления современных синтезаторов и устройств создания эффектов. Он записывал звуки колокольчиков прямо на диск, при этом манипулируя регулятором громкости, расположенным между микрофоном и устройством нарезки, чтобы устранить атаку — тем самым создавая тональные волны, не так уж сильно отличающиеся от современной амбиентной музыки.