Фредерик Бегбедер - Конец света - первые итоги

Обожаю атмосферу Батая. Представляю себе ту эпоху: повальная цензура, озабоченные крупные буржуа тайком цитируют Бодлера и Сада — и вдруг он, со своим «лихорадочным даром». Хотелось бы мне увидеть Батая на заседании какой-нибудь толстопузой редколлегии! Не могу без волнения думать об этих художниках, обладавших вполне «чиновничьей» внешностью. Они сломали привычные границы допустимого, заговорили о теле, о сексе так, как никто до них не говорил, и в то же время были завсегдатаями чопорных ужинов на улице Себастьена Боттена или Университетской улице… Сначала Пруст с его борделями для геев, потом Доминик Ори, сочинивший «Историю О», чтобы произвести впечатление на Полана. «Полан — дьявол», — вроде бы сказал Мориак, узнав о том, что его избрали членом Французской академии. То же и Батай — дьявол в обличье Жоржа Помпиду. Он прятался под псевдонимами и невозмутимо взрывал французский язык при помощи своих коротеньких и загадочных текстов: «Представляю себе молодую шлюху, красивую, обнаженную и печальную в своей свинской радости». Какая роскошь подлого юмора! Куда сегодня подевались все провокаторы? Читая Батая в полуподпольном издании Повера, люди обливались потом… А теперь он выходит в серии «Плеяды» — вместе со своей яростью, безумием, бесчинствами и скандальностью. Это не значит, что романы этого ненормального потеряли в силе. Это значит, что Батай выиграл войну. С тех пор как он умер в 1962 году, по парижским улицам прогуливается нагишом гораздо больше женщин — элегантных, голых, печальных и свински веселых.

//- Биография Жоржа Батая — //

Жорж Батай родился в Пюи-де-Дом в 1897 году и умер в Париже в 1962-м. Католический писатель, он прочитал Ницше и превратился в сюрреалиста и беспутника. В предисловии к плеядовскому изданию Дени Олье удачно называет его «Гюисмансом наоборот». Батай убежден: для того чтобы разрушить капиталистическое общество, необходимо нарушать его законы. Одержимый сексом и смертью, в конце концов он перестал отличать одно от другого. В его стиле смешались святотатство и удовольствие, зло и желание, Эрос и Танатос. «В ужасе на краю могилы есть нечто божественное, и я погружаюсь в ужас, сыном которого являюсь» («Моя мать», «Ma mère»). Он подписывался разными псевдонимами: Лорд Ош, Пьер Анжелик, Людовик Тридцатый. Писал философские эссе и грязно-порнографические повести. Считал, что оставит свой след в истории как автор эссе («Внутренний опыт», «L’Expérience intérieure», 1943; «Проклятая часть», «La Part maudite», 1949; «Литература и Зло», «La Littérature et le Mal», 1957). Но с «Историей глаза» («Histoire de l’oeil») попал пальцем… в глаз! Как и все гении, он понятия не имел, что именно выходило из-под его пера. Потому и продолжал писать.

Матье Теранс сам себе бросил вызов, мало того, этот мелкий негодяй его принял, совершив невозможное, — создав удачное продолжение единственного романа Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея», опубликованного в 1890 году. Скажу, не жалея эпитетов и гипербол: он выиграл заключенное с самим собой чрезвычайно рискованное и чудовищно амбициозное пари. Все прекрасно помнят основной сюжетный ход фантастического романа. Портрет красивого молодого человека старился вместо него, что в конце не помешало красивому молодому человеку пустить себе пулю в лоб. Но что стало с картиной, написанной Бэзилом Холлуордом?

Его история и составила сюжетную основу романа Теранса. Действие разворачивается в 1899 году, через десять лет после самоубийства Дориана Грея. Знаменитый портрет хранится у лорда Генри Уоттона, в запертой комнате его лондонского особняка; но у него имеется собственный «портрет», стареющий вместо него, и это его отражение в зеркале. У каждого из нас имеется свой «портрет Дориана Грея», и висит он в ванной комнате; достаточно бросить взгляд в зеркало, и увидишь там монстра, который присвоил твое лицо и гримасничает с каждым днем все безобразнее.

Лорд Генри, старый пресыщенный эстет, ведет «дневник бессердечного человека», нечто вроде записок маркизы де Мертей в британском варианте, используя «в качестве чернильницы собственный пуп». До Фрейда невротикам приходилось самолично заниматься психоанализом. Вместо кушетки у них была бумага. Лорд Генри знает, что невинный Дориан Грей погиб из-за него. Он знакомится с молодым психиатром Клиффордом Алистером и берет его под свое крыло. Зачем? Ищет себе новую жертву? Значит, история повторится? Вот вам и саспенс.