Анна Ярошевская: Любовь Полищук

Омск. На дворе стоял суровый послевоенный 1948 год. Молодая рабочая семья еле сводила концы с концами. Гриша — обычный строитель на железной дороге. Оля — швея, практически постоянно безработная. О каком достатке может идти речь? Но супруги очень хотели, чтобы их семья росла. И с другой стороны, кому в те времена приходилось легко? Поэтому, несмотря на все финансовые сложности, парой было принято решение завести малыша. Беременность Оли принесла семье большую радость. Гриша окружил ее любовью и заботой, буквально сдувал с нее пылинки. Но денег стало еще меньше — Гриша не разрешал Оле много работать. Долгожданная беременность протекала без проблем и пришла к своему логическому завершению двадцать первого мая 1949 года. В этот теплый весенний день на свет появилась девочка по имени Люба. Так молодая семья стала отмечать в мае сразу два праздника: День Победы — девятого мая, и День рождения Любочки — двадцать первого.

Малышка принесла семье много радости. Девочка росла не по дням, а по часам. Любопытство Любы не знало границ. Но всем было видно, что Люба — девочка необычная, особенная. Все дети как дети, а Люба — артистка! Очень большой популярностью в те годы пользовалось кино. Абсолютно все Любины сверстники им просто бредили — собирали разнообразные открытки с изображением своих кумиров, пытались им подражать. Люба — нет. Люба точно знала, чего она хочет от этой жизни. Стать балериной! Она представляла себя танцующей на большой сцене театра, в белоснежной пачке, под светом софитов… Только родители за порог — Люба мчится к зеркалу и принимает разнообразные балетные позы. А сколько открыток с изображением балерин у нее было — не счесть!

Четко зная, каким будет ее будущее, Люба везде и всюду искала возможности понаблюдать за знаменитостями. Но финансовое положение семьи не налаживалось, и телевизора у Любы в доме не было. Но она не расстраивалась. Однажды мама Любы заметила, что та слишком часто мотается к девчонке, живущей в домишке за оврагом:

— Любка, ты чего это там болтаешься целыми днями? Тебе что, по дому работы мало? — возмущенно допытывалась она.

Люба молчала. А затем выкрикнула:

— Ничего ты не понимаешь, мама! У нее штука такая есть — те-ле-ви-зор! Там знаешь чего показывают? Все показывают! И все красивые такие! И жизнь у них такая красивая!

— Телевизор! Придумала тоже! И чего? Разговариваешь ты-то с девонькой как? Она ж немая как рыба! — не успокаивалась мать.

— А ты не переживай, мама, — отвечала Люба. — Разговариваю. Я ради телевизора язык немых выучила.

— Ишь какая корыстная! — воскликнула Оля.

— Я не корыстная! Сама подумай — и девчонке не скучно, и мне полезно. Я вот насмотрюсь, как они там все это делают, научусь, а потом, вот увидишь, сама в телевизор залезу! Вы на меня смотреть будете, а я вам ручкой махать! — парировала Люба. Тут-то Оле и стало понятно, что проблем с Любкой будет — не оберешься. Упертая девка страшно!

И Олины сомнения оправдались. Совсем скоро Люба начала заявлять о своих конкретных планах на будущее — стать артисткой.

— Любка, ты совсем сбрендила что ли? Ты будешь только строителем! Решено! А глупости свои ты из головы выкинь! Слышишь? Выкинь! — гневно пытался достучаться до Любы отец Гриша. Не оставалась в стороне и мама Оля:

— Ну не хочешь строителем — будь швеей, как я! Тоже ведь профессия! А артистка — это шо? Только дурь одна.

— Папа, ну какой строитель? Я тебе что, мужик что ли? Мама, а ты о чем? Швея! Да у тебя самой-то за всю жизнь сколько работы было? На пальцах заказы пересчитать можно. Это работа разве? Да и вообще. Нудятина одна. Я не хочу так. Не хочу! Я жить хочу своей работой! Жить! Понимаешь? — держала оборону Люба.

— Любка! Задача работать — это задача мужика! Главы семьи! А ты хто? Ты ж будущая женщина, мать! Тебе замуж главное выйти, а остальное — буйт как буйт! — пыталась переубедить строптивую девчушку Оля.

— Мама, какой мне замуж? Посмотри на меня — я гадкий утенок! Ноги длиннющие, кривые, сама вся худющая, жуткая уродина! Я как тот цыпленок синий, которых у нас продают! Я вся в комплексах, общаться не умею и не люблю! Какой муж? Нет, мам, здесь и говорить не о чем. Я буду артисткой! Меня ждет сцена! — Люба была неприступна. И в этот момент Оля понимала, что не в том несчастье, что дочь ее в артистки рвется, а в том, что неуверенна она в себе до безобразия. А нехорошо девочке считать себя уродливой.