В первые дни войны комсомолок механико-математического факультета направили на сеноуборку в совхоз Дединово под Москвой. Женя была назначена комсоргом одной из групп. Комсоргом другой была студентка третьего курса Катя Рябова.
Сначала не очень-то получалась у Жени работа в поле, — физкультура ей всегда давалась плохо. Но и здесь упорство и настойчивость помогли. Когда все уходили отдыхать, она одна оставалась в поле и тренировалась в обращении с граблями и вилами. Вскоре Женя стала намного перевыполнять норму.
К сентябрю студентки вернулись в Москву, занятия в университете начались как обычно. Только теперь приходилось дежурить по ночам, организовывать воскресники для работы на оборонных предприятиях, строить укрепления под Москвой.
В октябре 1941 года Герой Советского Союза Марина Раскова начала формирование женских авиационных полков. Летчики и штурманы, техники и механики, инженеры и политработники собирались к ней со всего Советского Союза. Но женщин в авиации служило тогда еще мало, и по призыву Центрального Комитета комсомола сотни девушек, никогда в жизни не державших в руках оружия, не прикасавшихся к плоскости самолета, пошли в армию.
12 октября, в 6 часов утра, комсомольцы механико-математического факультета собрались на очередной воскресник. К группе студентов третьего курса, среди которых находились Катя Рябова и Руфа Гашева, подошла Женя Руднева: «Есть возможность пойти на фронт. Как ты, Катя, ты очень хотела?»
Девушки заволновались... «Останьтесь все, кто хочет, — сказала Женя, — я тоже пойду, но очень боюсь, возьмут ли меня, — ведь я неважная физкультурница!»
Желающих собралось человек десять. Во главе с Женей девушки пошли в ЦК ВЛКСМ.
...Когда невысокая светловолосая девушка с серо-голубыми глазами появилась в спецшколе, где собиралась вся группа Марины Расковой, я сразу узнала Женю Рудневу.
Мы встречались с ней на общих лекциях по физике, потом на заседаниях вузкома комсомола, а в последнее время вместе занимались воскресниками. Чтобы не волновать родных, она не сказала им, в какую часть ее направляют. «Я иду обучать ополченцев пулеметному делу», — объяснила Женя отцу и матери.
Ни в первые месяцы пребывания в армии, ни потом, в полку, никогда не пожалела Женя о том, что прервала учебу, променяла занятие любимым делом на трудную, полную лишений и опасностей жизнь солдата на фронте. «Я чувствую, что я иду единственно правильным путем, что здесь я делаю то, что должна как комсомолка делать», — писала она родителям в 1941 году из летной школы.
Вскоре после формирования наша часть была отправлена на учебу в город Энгельс.
Нам выдали военное обмундирование. Но как мы неловко чувствовали себя в форме, когда надели ее в первый раз! Большие гимнастерки и брюки, длинные шинели и — самое мучительное — сапоги от 40-го до 43-го размера. А портянки! Сколько раз пришлось показывать нам, как их заворачивать.
За годы в армии мы научились перешивать по себе гимнастерки и шинели, безжалостно отрезая лишнее, подбирали как-то поаккуратнее сапоги и таким образом приобретали ладный, подтянутый вид. Жене определенно не шла военная форма, она никогда не сидела на ней так складно, как на других девушках. На маленьких ногах болтались сапоги 41-го размера с задранными вверх носами. Пистолет торчал немного вбок, шинель она не перешивала, и ее невысокая фигурка выглядела сутуловатой.
Женю нельзя было назвать красивой, но из-под пилотки глядели такие ясные, выразительные глаза под темными бровями, такое серьезное было у нее лицо, что неизменно оставалось впечатление исключительной привлекательности и значительности этой девушки.
Все мы, пришедшие из университета, попали в штурманскую группу, точнее — в группу стрелков-бомбардиров.
Марина Раскова часто говорила нам: «Вас первых взяли в армию, и от вас зависит, будут ли брать женщин еще. Вы должны доказать, что можете владеть оружием не хуже мужчин».
Началось упорное учение: классные занятия по 11 часов в день, а еще надо было к ним готовиться... Дисциплина в части была необыкновенно жесткая.
Наконец настал день, к которому мы долго готовились: 7 ноября 1941 года мы давали присягу.
«Вчерашний день я запомню навсегда, — пишет Женя родителям. — Вчера мы давали присягу.
Я страшно волновалась, и вообще весь день был такой торжественный!»
Новой своей специальностью Женя овладевала настойчиво.
«Когда я пойду на фронт, то я пойду на Гитлера не с голыми руками», — писала она.
Читать дальше