Валентина Малявина - Услышь меня, чистый сердцем

— Я люблю его, Валеру. И еще Ваню Бортника.

Женя Евтушенко попросил Володю спеть:

— Володя, прошу тебя! Что-нибудь из своей классики.

И Володя запел «Кони». Он пел стоя и глядел в окно на сумасшедшую луну. Меня трясло. Я не могу рассказать о своем впечатлении: нет таких слов. Благодарить было невозможно. Опять же — как? Какими словами? Нет их.

Володя сказал мне:

— Пойду позвоню Марине. Идем со мной.

Мы пришли в другую комнату. Большой письменный стол у окна, напротив — постель, телефон на полу.

Помолчали. Володя говорит мне:

— Только что заступился за тебя. Одна актриса… неважно кто… там, в комнате сказала, что ты пьешь. Я спросил ее, словно не знаю тебя: «А книжки она читает?»

— Да… и много, наверное, — ответила актриса.

— Говорят, что она рисует? — интересуюсь я.

— Да-да, я видела ее работы.

— Она что-то сочиняет-пишет? — продолжаю я.

— Говорят, — отвечает.

— Играет много в театре… и хорошо, — наступаю я.

— Да-да, много… и хорошо, — соглашается она.

И тогда я спросил ее:

— А когда же она пьет?

Мы расхохотались, и Володя стал звонить Марине в Париж. Я повернулась к столу. На столе лежали совсем новые стихи Высоцкого, записанные простым карандашом. Он предложил мне почитать их. Стихи о больном человеке, о срыве, который с ним приключился. Мне думается, они были написаны Володей после гастролей в Болгарии, где он себя плохо почувствовал.

Володя дозвонился Марине. Нежно, очень нежно говорил с ней. Потом спросил:

— Ну, что стихи?

— Страшно.

— Да. Это все страшно. Очень страшно. Лучше расскажи мне о Румынии.

— Что, Володя, рассказать? В Румынии было хорошо! Сару Монтьель любил Ион Дикисяну. Меня — Флорин Пиерсик.

— А Марину?

— Кристи Авраам.

— Действительно, здорово!

Мы вернулись к гостям. Пили красное французское вино. Беседовали. Постепенно гости расходились.

— Не уходи, — попросил меня Володя.

Я ушла под самое утро, чуть ли не последней. Когда прощались, он сказал: «Помни… мало ли что… Я тут как тут… Я твой дежурный».

…А потом наступил день, который вновь перевернул мою судьбу. Но я тогда до конца этого не понимала, хотя обрадовалась безмерно, узнав, что ко мне приехал долгожданный посетитель — адвокат Семен Львович Ария. Один из лучших в России.

Я так хотела, чтобы он был с самого начала моим адвокатом, но он был занят делом Аси Чачич, которая находилась здесь же, в Можайской зоне. Ее обвиняли, что она передавала за границу какие-то замечательные русские картины и прочее. Я читала защиту в пользу Чачич Ария Семена Львовича, это зашита на одном листочке. Он просто доказывает, что аэропорт Шереметьево не является «заграницей», а что это — Россия, поэтому обвинять Чачич невозможно. Здорово, не правда ли?

Семен Львович был в кабинете в оперативной части, не там, где работала всеми уважаемая Валентина Андреевна Савина, а рядом. Валентина Андреевна на сегодняшний день является начальником Можайской колонии. Она очень интересный, интеллигентный человек, с юмором и завидным умом. Она познакомила меня с Арием Семеном Львовичем. Мне очень понравилось лицо Семена Львовича. Он показался мне высоким. Взгляд его был таков, словно ему все известно и все понятно. Нет, это не самонадеянный взгляд, а взгляд очень талантливого, всепонимающего человека. Я обратила внимание на его пиджак цвета маренго в вишневую клетку; точно такой же был у Стаса. Даже голова закружилась от этого воспоминания. Он взял мою правую руку ладонью вверх и стал рассматривать мои порезанные два пальца. Рука моя отчего-то дрогнула. Я смущенно посмотрела на него. Он внимательно на меня. Стали разговаривать. Я обнаружила, что он знает очень хорошо наши отношения со Стасом и, как мне показалось, симпатизирует им. Говорили мы долго, и мне не хотелось, чтобы он уходил. Семен Львович обещал мне еще приехать и обещал помочь мне.

Так спокойно стало после нашего знакомства. Как я люблю талантливых, умных и красивых людей!.. И какое же это счастье, что моя судьба оказалась щедра на встречи с ними, какое счастье!

Из дневника

27 мая в воскресенье 84-го гола. «Солнечным днем начался в колонии спортивный праздник. Меня попросили посторожить стол с призами: баранками, конфетами, блокнотами, зубными щетками и т. д. Проходя мимо, девчонки просят: «Валюшка, дай сушечку, дай конфетку…» Я записываю в дневник прямо на площадке. Вся зона собралась около санчасти на волейбольной площадке. У каждого отряда есть свое место, оно обозначено яркими флажками. Столы покрыты красными скатертями. Там заседает жюри и граждане начальники. Много приглашенного люда.