Феликс Медведев - Сильные женщины. Их боялись мужчины

Шумное и пестрое закулисье концертного зала «Россия». Ненароком здесь можно столкнуться с любой шоу-звездой. В этих эмпирейских чертогах пир горой: Александр Градский, точно испанский гранд со сладкоголосой гитарой в руках, прямо в коридоре берет высокие ноты; улыбающиеся Магомаев с Синявской — неразлучная пара нашего музыкального эстрадного бомонда, оба в роскошных нарядах, раскланивающиеся направо и налево; Александр Малинин, как всегда немного высокомерный и жеманный, отсылает какого-то интервьюера к своему директору; зато безумно нынче популярный Максим Галкин на ходу перед сценой демократично объясняет какому-то своему поклоннику, что Путин за пародии на него не в обиде.

А вот и моя героиня. Я узнал ее сразу по оригинальной прическе, хотя она стояла в самом конце длинного коридора рядом со своей гримерной и с кем-то оживленно болтала. Лайма назначила мне встречу именно здесь перед своим выступлением на какой-то закрытой вечеринке, с неизменной потом выпивкой-фуршетом аж на тыщу персон. Это значит, что Лайму «заказали». Заказали для отдохновения сотрудников богатой структуры. Что же, мало что изменилось за последние пятнадцать лет на этом фронте: те же торжественно-юбилярные мероприятия с артистами, те же накрытые столы, те же торжественные речи. Разница, наверное, в том, что явно достойные большего, нежели в эпоху фурцевско-демичевского минкультурья, наши мастера вокала и разговорного жанра получают нынче вполне приемлемые гонорары в зеленых банкнотах. Ну да ладно, это так, к слову…

Прислонившись к дверному косяку, Лайма оживленно разговаривает с Ириной Родниной. Я терпеливо жду. Но вот дамы распрощались, и Вайкуле пригласила меня в свою гримерную.

— Если не секрет, о чем был столь долгий разговор с известной фигуристкой?

— О чем? О жизни, о том о сем. Мы давно знакомы. Ирину можно назвать одним словом — она личность. Да, спортсменка, но чем бы она ни занималась — она личность. И этим мне интересна.

— Но вы же не коллекционируете личности, это скорее моя прерогатива как журналиста, о чем можно беседовать с неличностью? Вот я к вам и пришел, потому что вы личность.

— Спасибо, может быть, поэтому мы с Ириной так и близки. Во всяком случае нам всегда приятно встречаться и всегда есть о чем поговорить. Она талантлива как человек.

— Любопытно, кто наиболее харизматичен, ярок в вашем наверняка обширном контингенте друзей и поклонников? Если не секрет, конечно?

— Я бы так ответила: все они достаточно крепкие люди. Был у нас в группе музыкант, потрясающий барабанщик. Нынче он живет в Америке. Однажды мы пошли с ним купаться и вдруг поднялся страшный ураган, над нами бились большие волны. И ему о камни поранило всю спину, прямо в кровь, она превратилась чуть ли не в месиво. Но он добрался до берега, и хотя ему было смертельно плохо, он повторял мне: «Вот теперь я чувствую, что такое жизнь». Как охарактеризовать такого человека? Но таким он был всегда, и этим он мне интересен. Когда человеку хорошо, он не может ощутить опасность, не может понять, что такое плохо. Когда тебе хорошо, ты не думаешь о сердце. Его у тебя как бы нет.

Мой друг режиссер Леня Трушкин, он совсем другой, очень эмоциональный, сегодня он будет говорить, что надо делать так-то и так-то, а через день он будет уверять, что делать все надо иначе, у него все на эмоциях, на сиюминутных ощущениях. Но мне с ним тоже интересно.

— А какие у вас сегодня отношения с Раймондом Паулсом, с ним вы наверняка чуть ли не родные?

— Паулс, конечно, личность. Он по знаку Козерог, значит, уравновешенный человек и, несомненно, очень талантливый. С виду всегда холодный, но за этой холодностью — очень огненная личность. Паулс прекрасен. Он и его жена Лана приятная для меня компания. Я рада, что недавно вышла новая его пластинка с 18 песнями.

— Скажите, по-вашему, талант уходит или нет?

— Талант перерастает в опыт. Иногда на этом опыте мы и проходим. Я не думаю, что с возрастом человек становится менее талантлив. И Раймонд не меняется. Быть может, в Москве кому-то кажется, что о нем мало что слышно, но в Риге «очень даже есть», как сказали бы в Одессе. Он занят и театрами, и детьми, и инструментальной музыкой…

— Когда-то давным-давно после написанной Паулсом и исполненной Пугачевой песни о маэстро вдруг заговорили об их романе. Как вы вообще относитесь к молве?

— Людям, наверное, приятно думать о хорошем, о любви людей, ими любимых. Это одно, а другое — люди любят посплетничать, позлословить.