Михаил Михалков - В лабиринтах смертельного риска

А на той стороне необычно тихо. Почему-то не видно немецких солдат. Только группа офицеров стоит и в упор в бинокль рассматривает наш берег…

Придя домой, я долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок, какая-то тяжесть давила меня. Посмотрел на спокойно спящую Тосю, на раскинувшуюся в люльке Иринку и не захотел им мешать. Тихо, чтобы не разбудить, оделся и пошел прогуляться.

Ночь была душная, как перед грозой. По небу плыли темные облака. Город спал. Пройдя пустыри и огороды, я вышел на шоссе. Тишина, только в районе станции пыхтят паровозы.

Мои мысли бесцельно перескакивают с предмета на предмет, беспорядочно бегут ленивой чередой. Сообщение ТАСС. Наши запросили германское правительство — зачем оно сосредотачивает так много войск на нашей границе. Я напрягаю мысль, чтобы вспомнить подробнее ответ.

…Бродил я в ту ночь много и уснул как убитый. Проснулся в ужасе. Кругом — страшный грохот, весь наш дом трясется. Спросонья на четвереньках пополз к окну, по спине бегают мурашки, ноги подкашиваются. «Землетрясение» — первая мысль. Где-то поблизости разрывается снаряд, отрезвляя меня: «Война!» Плачущую Тоню успокоил, велел ей с Иринкой идти в подвал, поцеловал, обещал забежать, сообщить.

В штабе дежурил интендант третьего ранга К. И. Журавлев. Он с остервенением крутил ручку телефона. Тут же сидел начальник штаба майор Д. И. Кудрявцев — его щеки были бледны и подрагивали нервным тиком. Лица помощника дежурного и часовых были насторожены. Майор Кудрявцев повторял одну и ту же фразу:

— Да, война, война!

Вошел начальник отряда А. П. Кузнецов. Он был спокоен. Окинув взглядом собравшихся, бросил дежурному:

— Не крутите, связь перерезана! Собрать всех во дворе!

Во дворе штаба начальник боепитания A. Л. Сербин раздавал командирам оружие: винтовки, ручные пулеметы, гранаты, патроны.

По приказу начальника отряда я, как и другие офицеры, побежал домой, чтобы предупредить жену.

Все говорило о том, что город будет взят врагом, и я не скрыл это от Тоси. Что я мог сделать? Только дать совет. Сам я рассчитывал, что мы будем сражаться в районе штаба или где-то около Мухавца. Простился.

— Береги Ирину. Если наши не удержатся, уходи из города и по селам пробирайся в глухие места. Где-нибудь найдешь добрых людей, они помогут тебе. Чтобы не случилось — будь русской.

Обнялись. Она плакала.

Как стало потом известно: жена Аркадия Петровича Сергеева Антонина Ефимовна Чудова вместе с трехлетней дочуркой Ириной в 1943 году были расстреляны гитлеровцами.

В том же очерке: «Нет, не врал старик» А. П. Сергеев писал:

…Командир комендантского взвода А. И. Дунынаков доложил Кузнецову, что противник обходит Брест со стороны равнины за Мухавцом и уже накапливается в южной и западной части города.

В кварталах, недалеко от нашего штаба, треск немецких автоматов сливался с дробным перестуком «Дегтяревых». Артиллерия врага била по городу.

Мы начали отходить под прикрытием небольших заслонов пехотинцев, связистов, пограничников, бойцов и командиров разных подразделений Брестского гарнизона. В одной из таких отстреливающихся групп отступал и я. Начальник отряда выделил группу офицеров, которые задерживали всех неорганизованно отходящих и вооружали их оружием из склада отряда. В нас стреляли с некоторых чердаков и окон…

Так для младшего лейтенанта Аркадия Петровича Сергеева началась война.

В газете «Днепр вечерний» за 21 февраля 1981 года в статье Л. Макарова «До последнего патрона» об А. П. Сергееве читаю следующие строки:

«…Сын питерского металлиста, он в семнадцать лет стал токарем знаменитого «Красного путиловца» (ныне Кировское объединение). А затем по комсомольской путевке был направлен для службы в Брестский Краснознаменный пограничный отряд имени Ф. Э. Дзержинского. Он участвовал в обороне Брестской крепости, прошел все трудные дороги войны, за что был награжден орденами и медалями».

Из воспоминаний А. П. Сергеева:

…Первые сутки войны кончились для меня в Кобрине. Дальше я шел со штабной колонной, которой командовал начальник штаба отряда майор Кудрявцев, с этой же колонной шли многие пограничники и некоторые ответственные гражданские работники и сотрудники МВД. Батальонный комиссар Ильин с политотделом также шел с нами. Основная штабная группа при таком форсированном марше разделилась примерно на три группы. Впереди шли более выносливые во главе с Кудрявцевым, немного отстав, те, что не могли поспевать за нами, и третья группа самая слабая — там были раненые, и с потертостями, и ослабевшие во главе с Ильиным, и я шел с ними примерно до Картуз-Березы. Шли по полевым дорогам, держа направление на восток. Когда свернули на шоссе Кобрин-Картуз-Береза, неожиданно на дороге возник скоротечный бой наших танкистов с передовым авангардом противника. Вскоре нашей группе удалось пробиться в Житковический погранотряд в комендатуры местечка Турово и там перейти линию фронта и оказаться среди своих из 5-й комендатуры — группа Белокопытова-Манекина. Меня на второй день послали на диверсию. Я и один из тех, кто пришел со мной, сапер и политрук из комендатуры прошли в тыл противника на 40 километров и взорвали охраняемый деревянный мост, сожгли его и, расстреляв бегущих к мосту немцев, без потерь вернулись в часть.