Константин Феоктистов - Зато мы делали ракеты. Воспоминания и размышления космонавта-исследователя

Примечал только самое простое: где штабы (много машин, подъезжают и отъезжают мотоциклисты), где батарея стоит, где танки. Танки видел только наши — подбитые и сожженные. Прошел мимо своего дома, потом снова к центру, в сумерки спустился вниз и вышел к реке. Спрятался в кустах и стал дожидаться темноты. Только хотел подойти к берегу — патруль! Переждал. Потом немцы еще раз прошли. После этого я подполз к берегу и переплыл на нашу сторону. Долго искал свою куртку и сапоги: ночь. Нашел, и бегом через пойму реки на Придачу (тогда — пригород Воронежа). Долго искал свой штаб, не нашел, попал в какую-то часть, куда за мной машину прислали, отвезли к своим, и я рассказал, где и что видел, а потом и записал, как мне велели, в виде доклада. Не помню, было ли мне страшно. Было, наверное, не могло не быть. Но, видимо, страх подавлялся, то ли по глупости, то ли азартом каким-то, то ли, наоборот, расчетливостью в действиях, которая у меня тогда вдруг проявилась.

В следующий раз нас послали вдвоем с каким-то стариком, с которым меня познакомили перед самым походом. Я поначалу решил, что он человек опытный. Но потом увидел, что ведет он себя глупо. Кончился бы мой поход в город с ним печально, но перейти линию фронта нам не удалось: там, куда мы пришли (это был поселок Сельскохозяйственного института), начался бой. А был уже день. Потом наткнулись на какую-то нашу военную часть. В штабе, куда нас привели, и понятия не имели, что существует Воронежский гарнизон со своей группой разведки. Но нам-то надо было в тыл врага. Командир объявил: «Скоро в атаку на танках пойдем, вас и забросим». Ничего себе, глубокая мысль! Но тут появился другой офицер, побеседовал с нами, и нас перевезли в штаб полка, затем в штаб дивизии, а дальше — и не знаю куда. Отпустили только через четыре дня, по-видимому, после того, как связались с нашей разведгруппой.

Через несколько дней меня снова послали на ту сторону, и в этом втором походе все прошло удачно, хотя и не без приключений. А вот в третий раз дело кончилось трагедией. Началось с того, что в разведгруппе объявился вдруг Валька Выприцкий. Он был где-то в немецком тылу, в составе группы. Группу обнаружили, долго за ними гонялись, с трудом они выбрались, и теперь Валька, как он заявил, был на отдыхе. Неожиданно нас обоих вызвали к командиру и предложили пойти в город вдвоем, причем Валька был назначен старшим.

Разведчиками одной из частей был разработан план перехода. Разработали хорошо, и на рассвете мы были уже в городе. Ночью полковые разведчики проводили нас в дом на нейтральной полосе. Дом находился на окраинной улице, вблизи городского парка (незадолго до этого наши пытались здесь прорваться, и им удалось зацепиться на окраине), и, когда наступило утро, мы с Валькой спокойно вышли из дома и направились в сторону немцев. Нас не задержали. Мы пошатались по улицам, немало интересного увидели. В частности, развешанные всюду листки немецкого приказа об эвакуации мирного населения из города. Внизу листовки было написано: «За неповиновение расстрел!» Может быть, это могло означать, что немцы собираются оставить Воронеж? Валька меня раздражал неуместным ухарством. Подойдет вдруг на улице к немцу и попросит прикурить. Зачем это разведчику? Зачем привлекать внимание немцев? Я пытался его образумить, но он только ухмылялся: знай, мол, наших.

Пора было возвращаться. Я настаивал на своем привычном маршруте — ночью через реку: этот способ был проверен — берег реки у них плохо охранялся. И понятно почему: ведь наши части находились не прямо на другом берегу реки, а на той стороне поймы — в нескольких километрах. Валька же хотел вернуться тем же путем, каким пришли. Стал его убеждать: одно дело, когда шли в город — немцы легко пропустили мальчишек — «не опасны», да и не до нас им, и совсем другое, когда к своим будем пробираться: могут задержать. Но Валька уперся, пришлось подчиниться — он старший. Долго я потом за это послушание укорял себя: случилось то, чего я и опасался.

Только мы вышли на улицу перед парком, как откуда ни возьмись выскочили немцы, схватили нас, крича, кто такие и куда идете? У нас за пазухами были яблоки, мы стали объяснять, что живем неподалеку, а сюда пришли за яблоками. Нас повели на небольшой холмик, там стоял пулемет — и дали лопаты: копайте! Только мы начали, как вдруг с нашей стороны раздался выстрел. Я обернулся: Валька лежал с пробитой головой. Мертвый. Началась перестрелка, вижу — немцам не до меня, сначала отошел за ближайший дом, а потом и совсем ушел в противоположную сторону от парка через город к реке. Дождался ночи и, переплыв реку, вернулся к своим. Смерть Вальки была для меня первым сильным потрясением. До этого я уже повидал немало трупов, но то были незнакомые люди, а тут свой, близкий парень!