Крис Катлер - Cassiber 1982-1992 (неофициальная биография)

В искусстве постмодернистских 1980-х открытость приобрела новые формы. В рамках этой открытости Cassiber представлял в едином стиле то, что казалось несовместимым. Скорее всего, группа пользовались музыкальными особенностями, которые привнёс в группу каждый музыкант: большой опыт импровизации у Альфреда; любовь Хайнера к Гансу Эйслеру, классической музыке и року; Новая Волна с панком у Кристофа, и радикальная авангардная рок-эстетика у Криса. В итоге Cassiber разработал музыкальную манеру, которая позволяла этим разным голосам сплавиться в гибридном стиле, и делала возможной дальнейшую эстетическую эволюцию группы. Конечно, при таких различиях, чтобы остаться продуктивными на протяжении многих лет, требуется изрядное количество толерантности, так же как и уважение к разным манерам игры друг друга. Этого не легко достичь, особенно в группе настолько разных личностей.

В целях выявления подобных различий музыка не может быть "лёгкой и завершённой" [30] Геббельс, с.110. , необходимо всё время делать что-то новое, чтобы "мы могли бы постоянно удивлять себя" [31] К. Катлер, Интервью с автором, 2012. . Cassiber следовал этой цели путем эстетики сопричастности, гибридизации и фрагментации. Подобный подход виден в таких композициях, как "… in einer Minute" [32] Cassiber, "Beauty And The Beast" , Eigelstein, Cologne / ReR London, 1984. . Здесь мы видим отрывки из "Verklarte Nacht" (op.4, 1899) и "A Survivor From Warsaw" (op.46, 1947) Шёнберга наряду с чисто шумовыми коллажами; саксофонные фразы из "Ghost next to Brecht" Альберта Эйлера и "And I Shall Never See Again" Эйслера; цепи, бьющие по металлическим листам; грохот работающих циркулярных пил, стук паровых молотов, и фрагменты голоса, как живого, так и предварительно записанного. Все это было совмещено со здоровенной дозой импровизации — этот метод был характерен для группы в её первом воплощении в качестве квартета. Группа собирала музыкальные фрагменты, звуки и шумы интуитивным, гибким способом, избегая одномерных трактовок и оставляя слушателям возможность развивать свои собственные ассоциации. Такая открытость захватывает слушателя и почти наверняка объясняет тот факт, что я смог услышать МОЮ музыку.

На концертах их шутливая музыкальная подача и удовольствие, излучаемое со сцены, никогда не оставляли меня равнодушным; и по прошествии многих лет группа продолжает меня завораживать. Здесь проходила первая линия контакта с Cassiber , которая позволяла группе пересечь границу между высоко- и низкопробными аудиториями: угловатые панковские движения и неистовые вскрики Кристофа, непревзойденная эмоциональная выразительность Альфреда, загадочный, рок-н-ролльный штурм клавиатуры Хайнера, и элегантная легкость Криса, незаметно переходящая от фристайл-шума в контролируемые рок-ритмы.

Многое из того, что Cassiber делал на сцене, было драматичным, даже театральным ("Это все театр!") [33] Строка из Томаса Пинчона (Thomas Pynchon), использованная в четвертом альбом Cassiber "A Face We All Know" , ReR London, 1989. . И вот тут Кристоф играет центральную роль. Его мощный и выразительный голос, который может одним словом вызвать слезы на глазах или заставить сердце сбиться с ритма, — в сочетании со спокойными манерами, напоминающими танцевальные движения новой волны — прекрасно проецировал эту смесь интенсивности, отчаяния, надежды, тоски и нежности, выражающую чувства всей группы.

Альфред Харт (Alfred Harth)

Вне зависимости от того, как глубоко закопаны темы, рассматриваемые в композициях группы (диктатура, голод, фашизм, капитализм), Cassiber , кажется, никогда не поддавался соблазну что-то внушать или делать дидактические заявления. Вместо этого они работали с причудливыми ассоциативными коллизиями, противоречивыми коннотациями и диссонирующими идеями. Основываясь на левых взглядах, они никогда не уклонялись от трудных политических и культурологических проблем, но решать их пытались нестандартными приёмами — с помощью документальных фрагментов, не раскрывая их контекст и происхождение, или повторятли отдельные слова или фразы снова и снова, на манер "гениальных дилетантов" [34] "Geniale Dilettanten" ("Гениальные Дилетанты") — немецкая музыкальная субкультура 1980-х годов, которая включала, среди прочего, такие группы, как Einstiirzende Neubauten, Todliche Doris и Nachdenkliche Wehrpflichtige . , приглашая слушателей делать собственные умозаключения. Текст, музыка, сэмплы, подача и контекст часто тянули в разные стороны, что приводило к путанице и открытым ассоциативным цепочкам, по которым могли свободно бродить слушатели. Такие песни, как "I was old when I was young" [35] Cassiber, "A Face We All Know" LP. являются прекрасным примером. И хотя они категорически отказываются говорить на политические темы — "Kein Stellvertreterhaltung, Bitte" [36] "Не надо политического позёрства, пожалуйста", А. Харт, Интервью с автором, Лейпцигский Джаз-фестиваль, сентябрь 1984 , они постоянно используют свои хорошо всем известные политические взгляды как фон для подачи пьесы: например, когда в середине концерта Кристоф читает статью лидера немецких неофашистов, не давая никаких намёков на её происхождение и не высказывая своё мнение, или когда нейтральнaя фраза "gut — wenn schon" ("хорошо, если уже…") [37] Видимо, эта фраза в Германии известна в некоем политическом контексте. — прим. tatuk. , повторяясь в виде многократно проигрываемой фонограммы, начинает медленно нагнетать тревогу [38] Cassiber, "Gut", "A Face We All Know" LP. … На самом деле, ничего из того, что делает группа, не может быть принято за чистую монету; напротив, всё их творчество неоднозначно и спорно. Даже тогда, когда в конце концерта Хайнер выразительно начинает "At last I am free" , принять это за счастливый конец невозможно.