Алексей Чхеидзе - Записки дунайского разведчика

Советское командование следило за тем, чтобы ничем не выдать подготовку к форсированию лимана. Накануне десанта на левом берегу не было никаких плавучих средств. Все бойцы укрывались в садах. Это усыпило бдительность врага.

Наши лодки шли бесшумно. Зато, как и в предыдущую ночь, советская авиация стала бомбить западную часть лимана. Чтобы не демаскировать свои огневые точки, фашисты прекратили пускать ракеты.

Вражеский берег был погружен в темноту. Впереди лодок разведчиков двигались два катера. На палубе у них были приготовлены к действию дымовые шашки. Если б противник обнаружил наш десант в лимане и осветил его, на катерах сразу бы поставили дымовую завесу.

Было около четырех часов утра, когда мы различили очертания берега. До него оставалось метров пятьсот. По приказу Шальнова десантники приготовились к бою. Но, к нашему удивлению, противник молчал. И только когда до берега осталось метров двести, заговорили вражьи пулеметы. Однако было уже поздно. Наши шлюпки устремились вперед. Мы вскочили первыми и дали три красные ракеты. Это означало, что десант подошел к берегу и можно открывать огонь. Наш сигнал приняли артиллеристы морских батарей. Вскоре снаряды начали рваться в глубине расположения вражеской обороны.

Все чаще взлетали разноцветные ракеты. Я оглянулся и увидел: несколько наших шлюпок успели высадить десантников. С остальных морские пехотинцы прыгали прямо в воду. Кто-то плыл, а большинство брело по воде, стремясь выйти на сушу.

Слева от нас фашисты из пулемета вели огонь по десантникам. Ваня Бойчак подполз к пулеметчикам и бросил гранату. Пулемет замолчал.

Наши десантники приблизились к вражеским окопам. В бой пошли гранаты, завязалась рукопашная схватка. Вскоре первая траншея врага была захвачена.

После этого мы выпустили три белые ракеты. Это означало, что десантники закрепились на берегу. Теперь к нам двинулся второй эшелон с десантом.

Штурм продолжался. Почти три тысячи морских пехотинцев наступали на Мологу. Впереди лежала вторая линия обороны. Там проволочные заграждения, доты и дзоты. Наступать на нее в лоб значило понести большие потери. Корректировщик по радио передал координаты целей. И скоро через наши головы на противника понеслись снаряды.

Наше наступление развивалось успешно. К девяти утра Молога была освобождена. К берегу потянулись буксиры с паромами. На них переправляли пушки, танки, артиллерию.

Более упорные бои развернулись южнее Аккермана, а затем и за сам Аккерман. К одиннадцати часам десантники соединились западнее этого города, а на следующий день к восемнадцати часам он был полностью освобожден.

В августе 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР городу было возвращено его древнее русское название, и он стал называться Белгород-Днестровский.

После освобождения Аккермана наш 369-й отдельный батальон морской пехоты на катерах и паромах начал переправляться обратно на левый берег Днестровского лимана. День был солнечный. Я сидел на корме катера и держал букет полевых цветов. Нарвал их специально для Кати Михайловой, но не успел ей вручить. Она где-то задержалась и не попала на наш катер. Рядом сидели Виталий Запсельский и Ваня Бойчак. Виталий, как всегда, что-то писал в блокноте. Наверное, это была очередная его статья в газету о форсировании Днестровского лимана.

Раньше мне и моим боевым друзьям несколько раз приходилось пересекать лиман. Обычно это делалось ночью. Естественно, все мы испытывали нервное напряжение, а сейчас впервые, почти как туристы, плыли по лиману, беззаботно рассматривали его живописные берега.

Меня и раньше привлекали его красоты, но в мирной обстановке, когда не нужно было думать об опасности, спокойный синий лиман показался мне еще красивей. Я повернулся к Виталию Запсельскому:

— Кончай писать, Виталий. Посмотри, как кругом красиво!

— Я готовлю очерк для газеты, — отложил блокнот мой друг, — ребята, да вы сами-то понимаете, что участвовали в историческом десанте? Во время войны советским морякам так быстро еще не удавалось форсировать такой широкий водный рубеж. После войны историки будут изучать этот опыт.

Мне показалось, что наш друг говорит очень верно. И я согласился:

— Да, десант — дело интересное.

Ваня Бойчак внимательно посмотрел на меня, грустно улыбнулся, но ничего не сказал. Тогда я еще не знал, что бывают десанты, когда нужно стоять насмерть, драться до последнего солдата, вести огонь до последнего патрона. А из десантников мало, а то и совсем никого не остается в живых. Иван побывал в таких десантах.