Леван Чхаидзе - Формула шага

Мы позволили себе процитировать строки из предисловия Н. А. Бернштейна к книге «Координация произвольных движений человека в условиях космического полета», которое были написано в 1965 году, за год до смерти ученого.

«Теория рефлекса (по схеме дуги) считала возможным рассматривать этот механизм как основной кирпич, из монтажа которого с другими подобными следует надеяться построить полную теорию поведения. Эта уверенность в особенности укрепилась после павловского открытия феномена условных замыканий, т. е. весьма гибких переключений рефлекторных дуг безусловных рефлексов. Рефлекс по схеме дуги — это ведь в самой строгой форме модель закона причинности: раздражение и его путь по афферентной полудуге (нервным волокнам, по которым возбуждение передается к центральной нервной системе) — причина; реакция и путь ее следования по эффективным нейронам — ее обязательное следствие. Отсюда вытекало, во-первых, что все преобразование благоприобретенных рефлексов, все накапливаемые в течение жизни условные замыкания целиком определяются теми воздействиями из среды, которые сообщаются мозгу по афферентной полудуге, т. е. что организм фактически идет на поводу у среды и ее воздействий. Во-вторых, это давало повод к формулировкам, которыми широко пользовался И. П. Павлов: жизнь есть взаимодействие организма со средой и притом уравновешивание с этой средой. И то бесспорное обстоятельство, что хотя бы посредством движений организм не просто взаимодействует со средой, а активно воздействует на нее, добиваясь изменения ее в потребном ему отношении; и тот факт, что жизненная динамика только и возможна, когда есть налицо недоуравновешенный остаток, говорят против этих прежних формулировок. Не равновесие со средой и не уравновешивание с ней определяют жизнедеятельность и поведение каждого организма, а та модель потребного ему будущего, которая является двигателем того или другого и повинуясь которой организм, можно сказать, не придает значения тому, приходится ли в направлении к намеченной цели двигаться по течению или против течения. Он движется всю свою жизнь, несмотря ни на какое «течение» в воздействующей на него среде.

Очень характерным в рефлекторной теории пробелом, прямо обусловленным неприятием в расчет вопроса «для чего», является трудность трактовки в ее рамках важнейшей функции — обобщения ... Обобщение есть ярко положительный, существенный для индивида комплекс механизмов. Собственно говоря, никакой благоприобретенный (условный) рефлекс при самой тонкой его дифференцировке не обогащает сам по себе жизненного опыта особи, оставаясь чем-то эпизодическим и не включенным ни в какую классификацию, пока не начнет функционировать процесс обобщения. Этот процесс всегда активен : его классифицирующая функция возможна не иначе как при наличии направляющих для классификационного отнесения; а эти направляющие могут найти объяснение своего происхождения только по линии вопроса «для чего»...

В организме есть ранее выработанная информация, своеобразная модель потребного будущего».

Однако в конце сороковых — начале пятидесятых годов теория «динамического стереотипа» казалась доказанной, а потому доступной любому, в то время как для понимания уровневой теории требовалась достаточная подготовка в математике и в механике движений, не говоря уже о смежных дисциплинах.

Поэтому еще в 1948 году Николай Александрович подготовил к печати книгу «Ловкость и ее развитие», в которой попытался популярно изложить весь ход своих размышлений.

Кроме того, он принял участие в составлении учебника по физиологии человека для спортивных вузов под редакцией М. К. Маршака, для которого написал главы о нервно-мышечной физиологии, физиологии центральной нервной системы и, что всего важнее, о координации движений. В составлении этой книги участвовали почти все ведущие физиологи страны.

В одной из статей, опубликованных журналом «Вопросы философии» в 1965 году («На путях к биологии активности»), Н. А. Бернштейн писал:

«Нашему поколению физиологов и биологов выпало на долю оказаться современниками и участниками бурно совершающегося перелома во взглядах по всему обширному кругу биологических наук... Небезболезненно протекал и протекает на наших глазах этот перелом во взглядах и перемещении центров тяжести научной значимости, свидетелями и участниками которых мы являемся. Новое воспринимается с трудом и в борьбе, как это всегда бывало в истории эволюции научных идей и концепций.»