Елена Кочемировская - 50 знаменитых больных

Чехов ее игру видел, понимал ее цели. Он писал: «В Вас, Лика, сидит большой крокодил, и в сущности я хорошо делаю, что слушаюсь здравого смысла, а не сердца, которое Вы укусили. Дальше, дальше от меня! Или нет, Лика, куда ни шло: позвольте моей голове закружиться от Ваших духов и помогите мне покрепче затянуть аркан, который Вы уже забросили мне на шею». Что касается Лики, то суть личности Чехова ускользала от ее понимания. В своих ответных письмах она отмечала: «А как бы я хотела (если б могла) затянуть аркан! покрепче! Да не по Сеньке шапка! Первый раз в жизни мне так не везет!» Это была настоящая война полов!

Ей удалось пробудить в Чехове ревность (Лика крутила роман с художником Левитаном), но лишь на короткое время. Авансы без оплаты и безрезультатное хождение друг к другу в гости утомили обоих. Чехов к этому времени познакомился в Москве со своей будущей женой Ольгой Леонардовной Книппер, а у Лики появился новый поклонник — Потапенко — «бодрый талант», по определению критики, симпатичный и плодовитый беллетрист из Одессы, с замечательным, как у украинских певчих, голосом. Весельчак, душа компании, человек не бездарный, неглупый и очень обеспеченный. Но один недостаток — женат.

Чехов оказался невольным свидетелем их решающей «спевки», когда они вдвоем приехали к нему в Мелихово встречать Новый год. Чехов ненадолго уединился, чтобы написать и отослать письмо приятелю-редактору, начинавшееся так: «Сейчас приехали Потапенко и Лика. Потапенко уже поет», — а в постскриптуме приписано: «И Лика запела». Дальше все известно: Париж, красивые и возвышенные планы, Потапенко, снующий между женой и любовницей, нечаянная беременность, улетучившийся в Россию за деньгами любовник, письма очнувшейся Лики.

Все душевные страдания Чехова по поводу этой истории нашли свое отражение и воплощение в «Вишневом саде», который дался писателю с большим трудом. Он сам об этом не раз заявлял. В одном письме печально признавался: «пишу по 4 строчки в день, и то с нестерпимыми мучениями». Нет оснований не доверять этому авторскому признанию. Может быть, не только пережитые душевные терзания, строгая требовательность к себе, но все более прогрессирующая болезнь — причина этих мучений.

Но когда читаешь пьесу или смотришь ее постановку в театре, кажется, что автор пропел свою лебединую песнь, написанную в едином творческом порыве, — так очаровательно-непосредственны чувства героев этой драмы, так, беззаботен их юмор, словно в счастливые дни Антоши Чехонте, прозрачны краски, легка и стройна архитектура произведения. Никакая другая чеховская пьеса не отличалась в такой мере этими качествами, ничего из ранее написанного не радовало так сильно самого художника. И вместе с тем никакой другой драме не была так присуща, по удачному определению Андрея Белого, «стыдливая тонкость чеховских символов».

Говоря образно, после написания такой пьесы не умереть физически для Чехова означало быть разжалованным в ее персонажи. Перед лицом света автор «был обязан умереть», явив образец порядочности и личной доблести в преддверии серии невиданных потрясений, пережить которые уже не входило в его писательскую задачу.

С какого-то времени будущее больше не было скрыто от него завесой: «Великие события застанут нас врасплох, как спящих дев», — он не сомневался, что они сметут описанный им опостылевший вконец мир, что лет через 30–40 все будут работать, самодержавие рухнет. Он желал своей стране поражения в начавшейся на Дальнем Востоке войне. Но, несмотря на это, он отправился бы туда военврачом, если бы не вновь обострившаяся чахотка, стойкое отвращение к жизни и созревшее к тому времени твердое намерение умереть (о чем недвусмысленно свидетельствуют современники и строки из писем самого писателя). И Чехов умер, пройдя путь от весельчака-юмориста до драматурга с трагическим мироощущением, подтвердив всей своей жизнью истину, что от смешного до великого один шаг.

По-французски фамилия произносится Вьян.

Афродизиак — химическая субстанция, вызывающая сексуальное возбуждение.

Мэй Уэст — английская киноактриса, которая своим внешним обликом являлась олицетворением грубой, примитивной сексуальности.

Гидропатия — методика лечения водой, в частности холодными ваннами, обливаниями и питьем минеральной воды.

Предполагается, что возникновение апострофа в фамилии Дарк и написание д’Арк стало общепринятым после пожалования Жанне и ее семье дворянства. По данным В. Райцеса, форма написания д’Арк появилась только в конце XVI в. под пером некоего орлеанского поэта, который, желая «возвысить» героиню, переделал ее фамилию на дворянский манер.