Елена Кочемировская - 50 знаменитых больных

Сезонные (осенне-весенние) легочные кровохарканья начались у Чехова в 24 года, хотя первые признаки туберкулеза отмечались еще в подростковом и юношеском возрасте. Но писатель научился с ними жить и даже временами казался совершенно здоровым. Например, во время своей безумной (по мнению окружающих) поездки на Сахалинскую каторгу. Это сегодня до Сахалина можно долететь за несколько часов, а тогда путь занял три месяца в одну сторону. Сутками на студеном ветру, часами в ледяной воде в валенках и верхней одежде, пища такая, что хоть выбрось, тряска в телеге, отсутствие людей на многие версты вокруг, а значит, и помощи, случись что.

Путешествовал Чехов еще до сооружения Транссибирской магистрали и до начала массового переселения в Сибирь крестьян из центральных и западных губерний. Ежедневные физические нагрузки, голод и мертвецкий сон, перепись 10 тысяч каторжников и ссыльных, купание в открытом океане не могли пройти даром. Большинство его знакомых считали, что широкая грудь при росте в 182 сантиметра, здоровый румянец во всю щеку являлись признаками здоровья, «добытого» на Сахалине во время физических нагрузок. Но современные специалисты в области фтизиатрии (науки о туберкулезе) уверены, что увеличение грудной клетки писателя в объеме произошло в результате эмфизематозных 19 19 Эмфизема — расширение легких в объеме не за счет увеличения количества альвеол, а за счет механического растяжения последних в результате истончения клеточных стенок. Результатом эмфиземы, несмотря на увеличенный объем легких, является хроническая легочная недостаточность. изменений, а «чахоточный» румянец — результат хронической туберкулезной интоксикации.

После девятимесячного отсутствия Чехов возвращается в Москву, к переселившейся на Малую Дмитровку семье. Он опять впрягается в тяжелый воз литературного поденщика и фактического главы семьи — Чехов принимает на себя весь груз ответственности, берет на иждивение родителей, заботится не только о сестре и младших братьях, но и о старших. Но «возвращение на круги своя» не было полным; с Чеховым в пути произошла, по его же словам, какая-то «умоперемена». «Скажу только, что я доволен по самое горло, сыт и очарован до такой степени, что ничего больше не хочу и не обиделся бы, если бы трахнул меня паралич или унесла на тот свет дизентерия. Могу сказать: пожил! Будет с меня. Я был в аду, каким представляется мне Сахалин, и в раю, т. е. на острове Цейлон, — писал он. — Не то я возмужал от поездки, не то с ума сошел — черт меня знает».

Чтобы оценить смысл произошедшей в Чехове перемены, придется вернуться несколько назад. Думается, что решающим толчком, заставившим Чехова дерзнуть и отправиться на Сахалин, стала смерть его старшего брата Николая, в считанные месяцы сгоревшего от чахотки, осложнившейся тифом. Надо учесть, что выступавшие вместе в юмористических журналах братья Антон, Александр и Николай (он был рисовальщиком) соревновались между собой и младший, Антон, очень скоро сделался лидером — в силу ранней самостоятельности, природной одаренности и воли. Александр почти сразу согласился с ролью ведомого, перманентно гася жизненную неудовлетворенность алкоголем (жизнь его как литератора и отца семейства сложилась удачно только благодаря протекции младшего брата).

С художником дело обстояло сложнее. Николай был не бездарен, но явно не находил своего места и вел образ жизни тяжко пьющего «передвижника». Все заботы о себе он переложил на плечи более удачливого брата. А когда тот оказался не способен найти средства на его лечение за границей, то «почел за благо» умереть в усадьбе, снятой Антоном для семьи на лето. Произошло это, когда Антон «сбежал» на несколько дней отдохнуть и присмотреть для покупки хутор в соседней украинской губернии. И в первый же день отлучки его нагнала телеграмма, что надо возвращаться на похороны.

Можно представить, как тяжело должен был переживать Антон потерю старшего брата, умершего от чахотки. Он лицом к лицу встретился с опасностью умереть, так и не создав семьи, не повидав мира и не оставив после себя значимого литературного наследия.

Жениться для Антона было сложнее всего. Всерьез думать об этом он позволил себе не ранее 1900 года. Уступив издателю А. Марксу на 20 лет, за сравнительно крупную сумму, право на издание всех своих сочинений, он привел таким образом свои денежные и литературные дела в относительный порядок (гонорары за публикации в периодике и, главное, отчисления за постановку пьес Чехов оставил за собой и наследниками).