Борис Григорьев: Королева Кристина

В Европе XVII век ознаменовался бурным развитием естественных наук. Человеческая мысль стала постепенно продираться сквозь инквизиторские препоны и нагромождения церковных догм и делать попытки по-новому объяснить мир. В Австрии Иоганн Кеплер сформулировал законы движения планет, в Италии подняли свой голос Джордано Бруно и Галилео Галилей, поддержавшие гелиоцентрическую теорию Николая Коперника, в Дании Тихо Браге доказывал свою теорию движения планет вокруг Солнца. В Испании Лопе де Вега, а в Англии Уильям Шекспир развивали основы драматургии и театра. В Англии работал философ Фрэнсис Бэкон, а в Голландии, на «ярмарке сект», трудились вольнодумцы со всех стран Европы, включая французского философа и математика Рене Декарта (1596–1650) и чешского педагога и мыслителя Яна Амоса Коменского (1592–1670).

Одним словом, отовсюду повеяли ветры вольнодумия и инакомыслия. Их свежее дыхание достигло закутавшейся в пуританские одежды Швеции, что во многом определило то развитие событий, о котором пойдёт наше повествование.

О рождении и раннем детстве королевы Кристины никаких официальных отчётов не осталось. Сохранились лишь скупые упоминания в письмах родственников короля-отца, лаконичные комментарии канцлера Акселя Оксеншерны и автобиография самой королевы, написанная в более зрелые годы не без участия её близкого друга кардинала Сфорцы Паллавичино.

Достоверность сведений, сообщённых о себе королевой, многими историками подвергается сомнению: во-первых, пожилой уже женщине могла отказать память, а во-вторых, Кристина могла придать автобиографии соответствующее направление. Да и от кардинала Паллавичино тоже можно было ждать всякого. Современный шведский писатель Свен Стольпе полагает, что с некоторыми оговорками верить автобиографии всё-таки можно: память Кристине никогда не отказывала, тем более что работать над автобиографией она начала сразу после того, как покинула Швецию, то есть в возрасте двадцати девяти лет. Кроме того, вряд ли у неё возникла необходимость искажать правду о первых днях своей жизни.

«Я родилась в сорочке, и только лицо, руки и ноги были голыми, — вспоминала королева много лет спустя. — Моё тело покрывали волосы, и у меня был грубый, сильный голос. Поэтому повивальные бабки, принимавшие роды, подумали, что я была мальчиком. Их радостные голоса заполнили залы дворца и на какое-то время даже ввели в заблуждение самого короля. Надежда и желание, соединившись, способствовали обману, а когда ошибка обнаружилась, женщин охватило глубокое смятение. Они долго пребывали в нерешительности относительно того, как сообщить правду королю. Эту миссию взяла на себя принцесса Катарина, сестра короля. Она несла меня на руках таким образом, чтобы король сам убедился в том, что она не осмеливалась сказать… Но этот великий государь не выказал никакого удивления, а взял меня на руки и оказал мне все знаки любви, как будто вовсе не был разочарован в своих ожиданиях. И он сказал принцессе: „Возблагодарим Всевышнего, сестра. Надеюсь, эта девочка станет для меня так же хороша, как мальчик. Молю Бога, раз он дал мне её, хранить её“»…

Описываемое событие произошло 8(19) декабря 1626 года. В этот день, как поспешили засвидетельствовать подхалимы-астрологи, расположение Солнца, Венеры, Меркурия и Марса было таким же, как при рождении великого Густава II Адольфа. Свидетели рождения рассказывали, что, появившись на свет, новорождённая закричала басом, как мальчик, и все приняли её за мальчика, пока отец не взял её на руки и не выяснил, что родилась девочка.

— Она вырастет хитрой, ибо всех нас обманула, — сказал он.

Это был первый обман принцессы.

Матери новорождённой, королеве Марии Элеоноре, было отчего впадать в отчаяние. Четвёртая дочь по счёту, причём ни одной из них к этому времени уже не было в живых: двое родились мёртвыми, а одна, Кристина Августа, прожила всего несколько недель. Все, особенно король Густав II Адольф, ждали наследника. Так что можно было понять её состояние — узнать и возрадоваться, что родила наследника, а потом услышать, что произошла ошибка, явилось тяжёлым ударом для её чувствительной и экзальтированной натуры. Только тактичное поведение супруга помогло Марии Элеоноре справиться с чувством вины и разочарования. А Густав II Адольф хорошо знал, насколько больна его жена, и больших надежд на появление сына не возлагал.