Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Если Мэдофф и чувствовал себя «обязанным» покрыть убытки от своей безответственности, он отнюдь не чувствовал себя обязанным предать гласности то, что сотворил с горсткой своих клиентов, по-прежнему считавших его блестящим финансовым управляющим, который уверенно провел свой корабль между опасных подводных камней рыночного фарватера 1962 года.

«Мои клиенты не разбирались в том, что я делаю, поскольку у них не было опыта по части внебиржевого рынка, – признался он позднее в письме из тюрьмы. – А если и разбирались, то не возражали».

Мэдофф настаивал, что это его балансирование на грани закона в начале карьеры (продажа клиентам непригодных ценных бумаг и последующее сокрытие убытков при помощи сфальсифицированных цен) не было финансовой пирамидой – мошенничеством, при котором прибыли, обещанные тем, кто инвестировал первыми, на самом деле выплачиваются из денег, поступивших от последующих инвесторов, а не от законной инвестиционной деятельности. Он попросту воспользовался деньгами своей фирмы, дабы покрыть убытки клиентов и прослыть звездой трейдинга. Такая репутация помогла ему впоследствии привлечь и удержать богатых и влиятельных инвесторов, которые первыми засвидетельствовали его гений.

Вначале Мэдофф придерживался версии, будто он внушил своему тестю уверенность в полной добропорядочности своих действий, предусмотренных якобы андеррайтинговыми договорами. Но спустя некоторое время в письме из тюрьмы он проговорился о том, что Альперн «был в курсе происшедшего и понимал, почему я считал себя обязанным сделать то, что я сделал. К нашему взаимному удовольствию, меньше чем за год я с ним полностью расплатился». Вероятно, Альперн поверил, что юный Мэдофф получил полезный урок и впредь не станет нарушать закон. А может быть, – хотя для тех, кто знал Альперна, это звучит куда менее правдоподобно, – он отлично знал, что Мэдофф растратил деньги инвесторов, но закрыл на это глаза.

Как бы то ни было, случившееся не поколебало доверия Альперна к энергичному зятю, и до конца жизни Альперна у них сохранялись добрые отношения.

Помимо тех неоспоримых фактов, что Мэдофф был трейдером внебиржевого рынка и что весной 1962 года рынок тряхнуло, как самолет, попавший в воздушную яму, с уверенностью утверждать что-либо нельзя, в том числе и правдивость (полную или частичную) рассказа Мэдоффа о досадной ошибке молодости. Когда в нервозные дни после ареста он излагал эту историю обвинителям, в одну кучу смешались запутанные подробности совершенно разных по времени дел, в том числе высокорисковых коротких продаж и других стратегий недавних лет, когда он уже распоряжался деньгами очень крупных клиентов, – сделок, которые, по его словам, не оставили следов на бумаге. У юристов контролирующих органов сложилось четкое впечатление, что строительство пирамиды началось куда раньше, чем он признáет позднее, – возможно, именно с событий 1962 года.

На взгляд Мэдоффа, это пятнышко в его профессиональной биографии тех лет, когда он только делал первые шаги, так или иначе вскоре забылось бы ввиду впечатляющего расширения его бизнеса и всеобщих восторгов от его успешных и совершенно законных операций последующих лет. И тут впору задаться вопросом: с такой ли охотой стекались бы к Мэдоффу новые клиенты, знай они всю правду о катастрофических потерях 1962 года?

Берни Мэдофф пришел на Уолл-стрит не по ковровой дорожке, всегда расстеленной для родовитых выпускников привилегированных частных школ из элегантных окрестностей Манхэттена. Он происходил из семьи со скромными средствами, вечно нуждавшейся, проживавшей в отдаленном районе города – юго-восточном Квинсе.

Его деды и бабки по отцу и по матери эмигрировали из Восточной Европы в начале ХХ века. Дед Берни со стороны отца, портной Соломон Давид Мэдофф, в 1930 году с женой Розой и детьми переехал в Бронкс и работал на предприятиях нью-йоркской швейной промышленности. Дед Берни со стороны матери, Гарри Мантнер, владел небольшой баней в Нижнем Ист-Сайде, где и водопровод был роскошью.

Родители Берни, Ральф Мэдофф и Сильвия Мантнер, поженились в 1932 году, когда Нью-Йорк еще томился в тисках жестокой депрессии. В лицензии на брак Ральф Мэдофф в графе «род занятий» написал коротко: «Кредит». Но совершенно очевидно, что, пробиваясь наверх, он работал и в розничной торговле, и на производстве. Мэдофф говорил, что его отец посещал колледж, но, когда, где и как, представлял себе смутно. Ясно, что Ральф Мэдофф был честолюбивый и цепкий малый и в конце концов пробился на приличную беловоротничковую должность в манхэттенской компании Everlast Sporting Goods Manufacturing, которая была ведущим в стране поставщиком профессионального боксерского инвентаря.