Дайана Энрикес - Чародей лжи. Как Бернард Мэдофф построил крупнейшую в истории финансовую пирамиду

Судья Чин поспешил дожать его:

– И это означает, что если мистер Мэдофф пожелает в четверг сделать признание вины, то, с точки зрения государственного обвинения, он должен признать себя виновным по всем пунктам обвинительного заключения?

Литт ответил:

– Верно.

Судья откинулся в кресле, не сводя глаз с Литта.

– Хорошо, не скажете ли нам, каков максимально возможный суммарный срок заключения по всем одиннадцати пунктам?

– Суммарно – сто пятьдесят лет, – последовал ответ прокурора.

Через два дня у здания федерального суда еще до рассвета собрались сотни жертв Мэдоффа, желающих попасть в зал судьи Чина на двадцать четвертом этаже. На втором этаже по такому случаю оборудовали просторное помещение, где на телеэкраны предполагалось в реальном времени транслировать слушания.

Были приняты усиленные меры безопасности. Близлежащие улицы оказались запружены телекамерами, фургонами с оборудованием для спутниковой трансляции, журналистами и операторами. В небе кружили вертолеты, следившие за продвижением внедорожника Мэдоффа от самого его дома.

Когда наконец открыли зал суда, испачканные цветными мелками художники-репортеры, вцепившись в огромные планшеты, заняли первый ряд скамьи присяжных. За ними теснились газетчики.

В 9.36 утра прокуроры Марк Литт и Лиза Барони заняли места за столом, ближайшим к судье Чину. Литт был в темно-синем костюме и белой рубашке с крапчатым галстуком бордового цвета. Барони – в черной юбке и жакете, свои негустые русые волосы она зачесала назад и подколола. К прокурорам присоединились Тед Качиоппи, его начальник Кейт Келли (руководитель оперативной группы ФБР по делу Мэдоффа) и еще два агента ФБР в офисных костюмах.

В 9.47 в отсек зала суда для обвиняемых против скамьи присяжных вошли Берни Мэдофф и Айк Соркин. Мэдофф был в сером, как и во вторник. Только сегодня на нем не было часов и обручального кольца.

Команда защиты была в полном сборе. Мэдофф сидел в центре, между убеленным сединами Соркином и молодым темноволосым Мауро Вулфом, спокойно и неподвижно, сложив руки на коленях. Соркин установил перед своим клиентом микрофон и показал, как его включать и выключать.

В 10.00 в зал быстро вошел судья Чин в мантии и занял свое место. Суд представили, а затем Мэдоффа привели к присяге.

– Мистер Мэдофф, – обратился к нему судья Чин, – понимаете ли вы, что находитесь под присягой и, если в ответ на мой вопрос скажете неправду, ваши слова могут быть использованы против вас и повлечь за собой новое обвинение в лжесвидетельствовании или даче ложных показаний?

Мэдофф тихо подтвердил:

– Да. Понимаю.

– Постарайтесь говорить громче, чтобы я вас слышал, – сказал судья Чин.

Мэдофф повторил погромче:

– Да, понимаю.

Соркин попросил дежурного клерка принести воды.

После нескольких предварительных замечаний судья Чин напомнил Мэдоффу, что он отказался от своего права на ознакомление с официальным обвинительным актом и согласился удовлетвориться менее детальным обвинительным заключением, излагающим выдвинутые против него обвинения.

– Все верно? – осведомился судья.

– Да.

– И каков ваш ответ на обвинительное заключение, «виновен» или «невиновен»?

Мэдофф ответил:

– Виновен.

Правительственные юристы описали обвинения, что заняло некоторое время.

Наконец судья Чин сказал:

– Мистер Мэдофф, опишите ваши действия.

Соркин встал рядом с Мэдоффом. Тот развернул напечатанное заявление и начал его зачитывать, чуть запнувшись на официальном названии своей фирмы.

– Ваша честь, на протяжении многих лет вплоть до моего ареста 11 декабря 2008 года я управлял финансовой пирамидой, частично использовав для этого мой инвестиционно-консалтинговый бизнес, фирму Bernard L. Madoff Securities LLC… Я действительно благодарен за возможность публично рассказать о моих преступлениях, о которых я глубоко сожалею и которых стыжусь. Я сознавал, что поступаю дурно, а если называть вещи своими именами, – совершаю преступление. Когда я начинал аферу, я верил, что вскоре прекращу ее, выйду из нее сам и выведу своих клиентов. Однако это оказалось непросто, а в конечном счете и невозможно, и с годами я понял, что меня неизбежно ждет арест и рано или поздно настанет этот, сегодняшний, день. – Он говорил бесстрастно, не теряя самообладания. – Я с болью сознаю, что глубоко ранил многих, очень многих людей, включая членов моей семьи, моих ближайших друзей, деловых партнеров и тысячи клиентов, отдавших мне свои деньги. У меня нет слов, чтобы выразить, как глубоко я сожалею о содеянном. Здесь я затем, чтобы принять ответственность за то, что совершил, чтобы признать свою вину.