Елена Съянова - Гитлер_директория

Гюнтер Прин сделался звездой рейха: письма от восторженных поклонниц доставляли ему мешками. 833 человека, отправленные на тот свет за 23 минуты, приводили немецких женщин в экстаз.

В ноябре 1939 года теперь уже легендарная подводная лодка, с нарисованным на боевой рубке быком, вышла на охоту в Атлантический океан. Особенно удачным для подводников стал 1940 год. Общими усилиями Кригсмарине и Люфтваффе потопили 140 судов; из них 10 процентов были на счету Прина. Например, только за одну ночь на 18 октября Прин, во главе «волчьей стаи» из четырех подлодок, потопил 8 судов из британского конвоя.

Звезда Прина постепенно закатилась, когда британцы начали применять радары и вооружили свои бомбардировщики глубинными бомбами. У англичан тоже были свои «звезды», гонявшие лихих подводных асов так, что те едва уносили ноги или затапливали свои подлодки, например командор Джеймс Ройленд, по прозвищу Россомаха.

«28-я победа Прина стала для него последней. Потопив корабль, лодка оказалась прямо под носом у англичан, вся в лучах заходящего солнца. Командор Россомаха не промахнулся и ранил зверя; [подлодка] ушла на глубину, а когда снова всплыла недалеко от места погружения, Россомаха поджидал добычу. [Она] стремительно погрузилась, но взрыв глубинной бомбы разорвал лодку на части: через несколько минут на поверхности воды закачались останки: мусор, обломки и пятна мазута».

В гибель Прина в рейхе долго не верили и распускали самые невероятные слухи, от смерти в штрафбате на Восточном фронте до расстрела в концлагере. Некоторой издевкой отдает история о том, что лихой подводник утонул в собственной ванне.

Словесный портрет такого человека требует времени; поэтому я ограничусь, в основном, теми сведениями, которые имелись о нем у вражеской стороны.

Скажу сразу — гитлеровское руководство и сам фюрер национальных лидеров, боровшихся с ними на смерть, уважали, в отличие от лидеров коллаборационистов, которых не просто презирали, а всегда настойчиво подчеркивали это презренье.

«Всякое предательство своей крови есть мерзость, и всякий, кто совершил такое предательство, есть мерзавец; тот же, кто остался верен своей почве и крови, хоть он и стоит на нашем пути, есть герой. Он подлежит уважению и уничтожению». Рудольф Гесс, 21 апреля 1939 года.

Вот такому «уважению и уничтожению» подлежал в глазах фюреров рейха Иосип Броз Тито.

Во время разработки операции под названием «Ход конем» по поимке руководства югославского сопротивления во главе с Тито немцы внимательно изучали его биографию (замечу, что на языке Гесса «уважение» и есть «изучение») и составили обстоятельное описание его личности и фактов жизни. Это исследование вышло из гиммлеровского Управления по вопросам расы и переселения, которое, как видим, занималось не только расовой чистотой собственных рядов. Любопытно, что эсэсовские эксперты, в отличие от будущих биографов Тито, не сомневались в его бедном крестьянском происхождении; они ведь не знали, что с течением жизни этот талантливый человек овладеет несколькими языками, галантными манерами, познаниями подлинного эрудита и действительно станет мало похож на слесаря-механика с двумя классами гимназии и многолетним тюремным «стажем».

Тито — сын хорвата и словенки. В 1914 году он был зачислен в полк, который воевал с сербами. Будущий маршал и президент Югославии не любил об этом вспоминать, да и вспоминать, собственно говоря, нечего — так сложились для него обстоятельства в его 22 года. Потом было ранение, лагерь военнопленных, знакомство с русскими большевиками и работами Ленина, побег в Петроград, заключение в Петропавловке, ссылка в Сибирь; после революции — Красная гвардия, членство в ВКПб, русская жена Пелагея Белоусова. Вместе с ней он в 20-м году вернулся на родину. В том же году оба вступили в компартию Югославии. Снова арест. Жена с сыном уехала в Москву. Гиммлеровские эксперты вызнали даже такую подробность: мать отдала сына в интернат для малолетних правонарушителей. Дальше идут сведения об Иоганне Кенинг, немке, на которой Тито женился после развода с Пелагеей, о его раздорах с Димитровым и самое интересное — мнение эсэсовских психоаналитиков о заочных взаимоотношениях со Сталиным. Эти страницы я перечитывала неоднократно и всякий раз поражалась глубине непонимания немцами ни той, ни другой личности. Однако главный вывод был сделан верно, по-нашему он звучит примерно так: «Два Иосифа на одной ветке не споются».