Любовь Берлин - Записки парашютистки

Это было 30 мая 1935 года, на парашютном празднике.

С планера очень приятно прыгать, но труднее, чем с самолета. Там нельзя делать ни одного лишнего движения.

Было это, как я сказала, на празднике. Я ночевала в Тушине я должна была утром сделать первый тренировочный прыжок, а часов в 12 — второй.

В 5 часов утра я вскочила, притащила парашют на аэродром, но пошел дождь и прыгнуть не удалось. Продрогла ужасно. Напялила на себя два комбинезона и сидела мокрая.

Между прочим, ребята страшно заботятся о нас. Всегда отдают свои кожанки, стараются, чтобы было удобнее, парашют притащат, — прямо трогательно! Так мне тренировочный прыжок и не пришлось сделать. Собралась публика. Начались прыжки. В программе было объявлено, что я буду прыгать с планера.

До этого в Союзе раза три-четыре мужчины прыгали с разных планеров, но женщины с планера не прыгали еще нигде в мире. Меня очень занимал предстоящий прыжок.

Пилотировал планер один из лучших планеристов — Малюгин, высокий, огромный. Мы стояли с ним рядом и все время смеялись.

Ребята говорили:

— Ты смотри, ее не обижай!

Вдруг Мошковский заявил:

— Вы не тренировались. Мы не можем вас пустить!

Мне было страшно обидно. Ну, что такое? Я готовилась, мама должна была притти, мой будущий муж, очень много знакомых. И вдруг я окажусь лгуньей! Да и вообще хотелось попробовать прыгнуть с планера.

Мошковский продолжал:

— Я включаю вас в нормальный прыжок.

Я грустно взяла флажок с лозунгами (в тот день все прыгали с флажками) и стала ждать. Вдруг подбежал Мошковский:

— Берлин, будете прыгать с планера.

Я бросилась к Малюгину:

— Садитесь скорее, пока не передумали.

Сели в планер и полетели. Хорошо!

Разговаривать еще неудобно, потому что шумит мотор и свистит ветер. Набрали высоту, отцепились от самолета.

Первый раз я на планере поднялась утром. Это был мой второй полет. Мне страшно понравилось: тихо, спокойно, нет гудения моторов. Было очень хорошо, несмотря на то, что я была насквозь мокрая и зуб на зуб не попадал от холода. Мы с Малюгиным начали совещаться. Я говорю ему:

— Немножко левее. Знаете, там река протекает и имеется отмель.

Малюгин ответил:

— Я до этой отмели довезу, а там прыгайте, — а сам все оборачивается и смотрит на меня.

А мне смешно. Никогда еще я не испытывала такого спокойствия. Очевидно, это тишина так хорошо действует.

Мы продолжали разговаривать.

Малюгин спросил меня:

— Ну, как? Нравится вам летать на планере?

— Ой, замечательно! Вы возьмете меня на пилотаж?

— Возьму, возьму.

А сам все беспокойно оглядывается. Наконец долетели до места над пляжиком. Говорю Малюгину:

— Я, пожалуй, начну готовиться, пора!

Свесила ноги, потихонечку вылезла, села. Посмотрела вниз.

— Ну, пошла!

Не расслышала его ответа и прыгнула совершенно спокойно, словно со стула на пол.

Сложность прыжка с планера заключается в том, что вылезть нужно очень осторожно. Если волнуешься, то обязательно что-нибудь не так сделаешь. Каждое движение должно быть безукоризненно рассчитано. Человек, прыгая с самолета, получает большую поступательную скорость, поэтому парашют быстро раскрывается и наполняется воздухом. При прыжке же с планера нужно сделать затяжку — набрать скорость — и парашют раскроется нормально.

Прыгнула, затянула. Потом Малюгин рассказывал, что я второпях забыла предупредить его, что затяну немного, и он здорово перепугался. Когда смотришь с планера, который движется тихо, кажется, что человек буквально врезается в землю.

Малюгин хвалил меня за смелый прыжок.

Хотя мы и вдвоем рассчитывали, но рассчитали плохо — я приземлилась около реки, далеко от публики. Быстро подъехала машина. Меня подобрали и привезли на аэродром.

Как-то Мошковский сказал мне:

— Давайте прыгать с 5500!

— Давайте!

Высотными прыжками до этого я не интересовалась совершенно. Мне казалось, что в них нет ничего особенного. Это не то, что затяжные прыжки, в которых очень много сложного, захватывающего. Для высотных прыжков нужно только приучить организм.

Правда, Забелина, например, при высотном прыжке отнесло за 50 километров от аэродрома. Он два дня добирался обратно пешком, на телеге и т. д.

Как бы то ни было, я все же стала готовиться к высотному прыжку. Сперва прыгнула с 1500 метров, потом с 3000. Разницы никакой не почувствовала, только во втором случае в воздухе больше болталась — минут двенадцать.