Константин Сапожников: Уго Чавес

Снисходительно-насмешливый тон в отношении Чавеса проник в либеральные СМИ России, которые следовали стереотипам подачи венесуэльца западными массмедиа. Российские журналисты называли Чавеса «венесуэльским Жириновским». Если верить им, то какими-либо реальными достоинствами «крутой мачо» Чавес не обладал, разве что умением словесно «опустить» обидчика, и при этом цитировали бывшего премьер-министра Англии Блэра, который как-то сказал, что Чавес среди лидеров современности обладает «наилучшей линией по штамповке оскорблений».

Как же надо было бояться человека, какую опасность видеть в нём, чтобы задействовать для его компрометации всю мощь «чёрной пропаганды» мировых СМИ?!

А ещё такой карикатуризированный Чавес был нужен для того, чтобы реальный, достоверный президент Венесуэлы не затмевал неолиберальных политиков, которые, однозначно ориентируясь на защиту интересов капитала, претендуют попутно и на всенародную любовь.

Искажённый «образ диктатора-марксиста» годами транслировался на среднестатистического потребителя информации в России, поэтому не удивительно, что у россиян возник такой невнятный стереотип восприятия личности Чавеса и его «то ли боливарианской революции, то ли социалистической реформы, то ли перестройки по-венесуэльски».

Расшифровать феномен Чавеса и его политического курса пытаются многие: иногда с симпатией, порой с недоумением, чаще, как видим, — с враждебных позиций.

Бывший генеральный прокурор Венесуэлы Хесус Петит да Коста входит в число «профессиональных» античавистов: «Камарада Чавес является таким же коммунистом-сталинистом, как Фидель Кастро. Чавес обучает на Кубе кадры своей будущей, единственно дозволенной в Венесуэле партии. С помощью кубинских учителей и врачей, а также венесуэльцев, которым промыли на Кубе мозги, он готовит в стране благоприятную почву для её функционирования. Организуя отряды резервистов, Чавес стремится к созданию Красной армии, которая заменит нынешнюю Национальную армию. Для этой же цели используются кубинские военнослужащие, исполняющие функции советников. Чтобы замаскировать свои подлинные планы и дождаться “созревания условий”, Чавес использует имя Боливара. На самом деле он руководствуется указаниями Фиделя Кастро по всем вопросам формирования внутренней и внешней политики Венесуэлы».

В ином ключе интерпретирует Чавеса журналистка Альма Гильермоприето («Нэшнл джиогрэфик»): «Лидер Венесуэлы может быть непредсказуемым и не внушающим особого доверия, но это выдающийся деятель, и он усвоил один крайне важный урок, который другие, более осторожные политики, оставляют без внимания: в мире есть гораздо больше голодных бедняков, мечтающих о хорошем будущем, чем богачей, жаждущих сохранить прошлое».

Журнал «Тайм»(См.: Тайм. 2005. 10 апреля.) включил Чавеса в число ста наиболее влиятельных персонажей нашего времени. Для журнала принципиально несостоятельно проведение параллелей между Чавесом и Фиделем Кастро, поскольку кубинец в годы холодной войны получал поддержку от Советского Союза, установил строжайший контроль над прессой, демонстрировал во всех своих решениях качества диктатора. Венесуэлец во многом отличен от него. Он является «самодостаточным революционером», который позволяет диссидентство и критику в свой адрес и обладает существенным геополитическим весом, поскольку возглавляет одну из ведущих нефтедобывающих стран.

С 2005 года Чавеса начали выдвигать на Нобелевскую премию мира. Аргументы были таковы: президент, добиваясь модернизации Венесуэлы, неизменно проявляет гибкость, терпение, склонность к диалогу, выдержку даже тогда, когда может «на законных основаниях» прибегнуть к репрессиям. После попытки переворота в апреле 2002 года, когда он был «отстранён» на 48 часов от власти, Чавес не поддался искушению раз и навсегда раздавить заговорщиков и оппозицию, на чём настаивали его сторонники-радикалы.

Ещё в Москве, готовясь к командировке в Венесуэлу, в которой мне уже довелось работать корреспондентом АПН в 1983–1988 годах, я пытался составить для себя мнение о Чавесе. Кто он? Куда влечёт его «неумолимый рок событий»? Казалось бы, он предельно откровенен во всём, что касается его личной жизни и ещё больше — политической программы и стратегии действий внутри страны и за её пределами. Но его практические шаги кажутся настолько запутанными и противоречивыми, что невольно возникают сомнения: какова их конечная цель? Что в нём от революционера и что — от ловкого демагога, использующего революционную фразеологию? Не обманутся ли в нём в конечном счёте его сторонники? Я встретился в Москве с друзьями-латиноамериканистами из различных ведомств, с пристрастием расспросил их о Чавесе, перспективах его выживания в качестве президента. Это было после апрельских событий 2002 года, поч ти удавшейся попытки контрреволюционного переворота. В ответах собеседников преобладали пессимистические оценки: «Оппозиция проведёт перегруппировку сил и доведёт депо до конца», «цэрэушники с этим путчем лажанулись, готовлт другой», «будет чудо, если Чавес дотянет до конца текущего года». Кто-то из коллег-пессимистов сунул мне «портретную справку» о венесуэльском президенте для служебного пользования со словами: «В твой журналистский архив. Мне она теперь вряд ли пригодится». Справка была написана с симпатией к венесуэльцу: «Чавеса без преувеличения можно считать лучшим оратором и полемистом Венесуэлы (всегда выступает без заранее подготовленного текста). Он свободно держится перед любой аудиторией, хорошо чувствует и знает жизнь и настроения простых венесуэльцев, успешно использует радио и телевидение для пропаганды своих идей. Публичные выступления Чавеса доступны народу, изобилуют острыми словечками, пословицами и выражениями, характерными для людей из бедняцких кварталов. В его арсенале присутствуют и чисто популистские приёмы, рассчитанные на мгновенный, демонстративный эффект. Так, он отказался от президентского жалованья, передав эти средства для поощрения трёх студентов вузов (оставив себе военную пенсию).