Галина Артемьева - Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины

— Здравствуй, красавица! — обнимает меня Фишер-Дискау.

Ну, какая я красавица? Растрепанный вождь краснокожих. А вот он — да! Очень красив. Высокий, статный, лицо одухотворенное. И жена его, Юлия Варади, знаменитая певица, сопрано, ему под стать.

У них прекрасный уютный дом с великолепным садом, огромной библиотекой и аудиотекой. Фишер-Дискау, певец и дирижер, написал кроме того четырнадцать книг — исследований и эссе, посвященных музыке.

Дитрих очень любит слушать Костю, приглашает его в гости, когда они с женой в Берлине. Костя играет, а я смотрю на Дитриха. Лицо его озаряется светом изнутри, излучает счастье. Люди музыки — они понимают друг друга без слов. А я любуюсь…

И невозможно представить, что этих встреч не будет больше. 18 мая 2012 года Дитриха Фишера-Дискау не стало.

Остался дивный его голос, фильмы, книги…

Но не услышать больше вздоха Дитриха перед концертом, которым ему предстоит дирижировать:

— Ах, бедные мы, бедные! Ну что ж, пойдем!

И не увидеть счастливых глаз человека, внимающего Музыке…

Прощай…

2009 год. Фестиваль в Вербье. Перед концертом, на котором исполняются произведения Родиона Щедрина, замечательный скрипач Дима Ситковецкий объявляет публике:

— Здесь присутствует великая балерина Майя Плисецкая.

Овации.

Майя Михайловна встает, взмахивает своими «говорящими» руками и грациозно кланяется. Она прекрасна! Вот это чудо! И невозможно поверить — никогда и ни за что, в то, сколько ей сейчас лет.

Или — следует верить, восхищаться и брать пример! Какое у нее лицо, глаза, движения…

Я ходила почти на все ее спектакли в Москве! Я помню, как однажды во время «Лебединого озера» сидела (совершенно случайно) с ее мамой. И маму все поздравляли после спектакля, и дарили ей тоже цветы, спрашивали, когда она пойдет в артистическую к дочке, а та отвечала:

— Маечке нужно какое-то время прийти в себя. Она еще в образе.

И вот сейчас я рядом с великой танцовщицей и ее мужем — великим композитором. После концерта, оказавшись на общем приеме в честь фестиваля, мы садимся рядом с Майей Михайловной и Родионом Константиновичем, и я признаюсь ей в любви. И потом завязывается разговор, как будто мы давно знакомы. Говорили о музыке, о книгах, о России. Конечно, о России. И, говоря о ней, вспомнили Лескова. Родион Константинович обратил внимание на рассказ «Продукт природы». В нем, этом коротком рассказе, вся суть народного характера показана. А речь там идет о том, как переселяли народ партиями с мест обжитых на неосвоенные (вот оно когда еще было-то!).

Там, в рассказе, много рассуждений, которые и до сих пор — о нас и для нас: «Пускай это — продукт природы (имеется в виду народ. — Г.А .), но ведь и природа может мстить за себя: ожесточать народ и доводить его до ужаса и уныния никогда не надо, хотя, однако, совсем добрые и мягкосердечные вожди тоже не годятся…»

И вот сорок человек переселяемых мужиков тронулись бежать. Надо их вернуть. И что же делать? Вот вернувший, простой писарь, и сообразил: «Взял трех калек, надел шинель с пристегнутой к ней большой пряжкой, догнал всех и крикнул: „Сволочь, назад!“ — и всех их привел назад и перепорол»…

…Вот и получалось из нашего разговора, что вся русская история — это история небольших послаблений народу, а потом — пряжка и «Сволочь, назад!».

И никак иначе?

Эх, интересный разговор. Не для Вербье…

…Я ими любовалась, Родионом и Маечкой. Вот они стоят, Маечка чуть впереди, муж ее обнимает и говорит:

— Я люблю тебя, Маюля! Я люблю тебя!

Вспоминаю их с нежностью. Храни их Господь!

А вот еще одно мое везение. О таком мечтает каждая японская девушка: хотя бы одним глазком увидеть Императрицу! А я не только видела, но и беседовала с ней, причем два раза!

Первая встреча произошла в 2008 году. Опять долгое турне по Японии. И случилось мне заболеть, температура — ужас. Лежу в номере, себя не помню. Звонит муж:

— Приезжай, будет Императрица. Может быть, больше не представится случая увидеть.

Ну, что делать?

Я встаю, выпиваю две таблетки жаропонижающего, наряжаюсь, плохо соображая, во что, мне вызывают такси. Еду.

Еду и думаю: ну я и злодейка! Я ж могу заразить Императрицу! И от этой мысли делается мне совсем плохо. Не ехать не могу, а ехать — стыдно! Но еду.

Приехала, стала руки и лицо влажными салфетками вытирать, чтоб поменьше заразы на мне осталось. В концертном зале полно императорской охраны, тихие, ненавязчивые, вежливые, но глаза так и буравят.