Анатолий Терещенко - СМЕРШ в Тегеране

Берия, практически второе и самое приближенное лицо в государстве к телу вождя, не раз жаловался Сталину, что Абакумов неуправляем.

Но Сталин исповедовал одну из максим римского сената, приписываемых итальянскому мыслителю Никколо Макиавелли, — «разделяй и властвуй». Он понимал, что стратегия поддержания власти путем разделения большой концентрации той самой власти или дробления на группы, которые индивидуально имеют меньше власти, приносит успех.

Сталин хорошо усвоил типичные элементы техники такого руководства. Оно заключалось в создании или не в предотвращении мелкой вражды и ссоры среди меньших игроков. Такие отношения в его понимании, как неприязнь, взаимная ненависть, недоброжелательные отношения истощают ресурсы и предотвращают союзы, способные бросить ему вызов. Он считал, что надо помогать тем, кто желает сотрудничать с ним за счет непослушных чиновников и создавать обстановку недоверия и вражды между подкаблучниками, стремящимися объединиться и т. д.

Таким оружием политического шарлатанства владели практически все великие правители и в первую очередь — диктаторы. Сталин был одним из мастеров стравливания своих подчиненных.

Когда после ареста своей жены Молотов обратился к Сталину с вопросом, кто и за что ее посадил, и не может ли он посодействовать в ее освобождении, вождь ухмыльнулся и сначала кивком головы, а потом и перстом показал в сторону Лубянки, намекая, что это сделал Абакумов.

Скажите, после этого мог бы быть союз, дружба или товарищеские отношения между Вячеславом Михайловичем и Виктором Семеновичем? Хотя команду «фас» на арест Полины Жемчужиной, жены недавнего второго лица в государстве, естественно, дал хозяин Кремля.

То же самое делал со своими подчиненными в своем аппарате НКВД и верный последователь Сталина Лаврентий Берия — стравливал, сталкивал, снимал, арестовывал, сажал и расстреливал своих же коллег.

Абакумов при всей жесткости своего руководства, этих экспериментов не делал. Он всегда защищал своих подчиненных. Он был мужиком!

Не без влияния Лаврентия Берии писались пасквили-справки его выдвиженцами, заместителями в разное время Всеволодом Меркуловым и Иваном Серовым на быстро растущего своего коллегу Виктора Абакумова.

Но и по Берии вскоре ударил Сталин. После казни главных обвиняемых «по ленинградскому делу» в октябре 1950 года начались новые перестановки сил в органах Госбезопасности и Министерстве внутренних дел. Не доверяя больше Берии, Сталин сфабриковал дело о новом «националистическом заговоре», целью которого якобы было присоединение Мингрелии, одного из районов Грузии, где родился Берия, к Турции. Берия вынужден был «принять меры» к своим землякам. Он начал «чистку» грузинской компартии — снимал, сажал, расстреливал свидетелей.

12 июля 1951 года арестовывается Абакумов как лидер и «мозговой трест» якобы еврейского националистического заговора в органах МГБ в маленковско-рюминской трактовке.

В октябре того же года Сталин нанес еще один удар по Берии, заставив его арестовать старых сотрудников прокуратуры и госбезопасности еврейского происхождения.

Начались аресты…

Вот только несколько имен: Наум Эйтингон, Леонид Райхман, Лев Шварцман, Лев Шейнин, Иван Майский…

Со смертью Сталина прекратилось пополнение списка его жертв. Продолжил этот список уже «дорогой и любимый» Никита Сергеевич Хрущев, но это уже другая тема из другой истории и может другая книга.

И все же главная причина немилости Сталина к начальнику генерала Кравченко — Абакумову завязана, скорее, не на обвинениях Рюмина, а в неожиданно появившейся трусости министра госбезопасности войти в клинч с Берия.

Как известно, в начале 50-х Сталин понимал, что могильщиком его может быть только один человек — Берия, ведь предают и продают только близкие, а поэтому дал указание Абакумову произвести аресты среди земляков Берии — выходцев из Мингрелии.

Существует слух, что во время инструктажа он намекнул однозначно на Берию, заявив:

— Ищите в заговоре Большого мингрела.

Абакумов должен был и сам понять, кого подразумевал вождь в образе «Большого мингрела».

Сталин ждал, проходили дни-недели, но результатов — никаких. Дело продвигалось слишком медленно, что объясняло боязнь или жалость Виктора Семеновича подводить под расстрельную статью Лаврентия Павловича, с которым в последнее время он постоянно конфликтовал.

Когда Сталин это понял, Абакумов был обречен. Он уже не доверял и ему, несмотря на то, что для Виктора Семеновича Иосиф Виссарионович был не только вождем, но и самой совестью.