Олег Гриневский - Перелом. От Брежнева к Горбачеву

Однако и Нитце был не лыком шит. Неожиданно для всех он сделал такой ход:

— Как Вы смотрите, маршал, на следующий вариант? – спросил он. – США соглашаются с включением фразы «соблюдать Договор по ПРО в том виде, как он был согласован в 1972 году», а СССР снижает подуровень на боезаряды для МБР и БРПЛ с 5000 до 4900 единиц?

В соответствии с директивами маршал должен был отклонить эту комбинацию. Но к изумлению советских участников рабочей группы Ахромеев сказал:

— Я должен немедленно доложить Генеральному секретарю. Не знаю, как он отреагируют. Но моё личное мнение, — такое предложение может быть принято.

На дипломатическом языке, в котором маршал уже успел поднатореть, это означало согласие, хотя бы в принципе. Его ответ можно было трактовать так, что здесь вырисовывается возможность достижения договоренности. Но тут события пошли развиваться совсем по непредсказуемому сценарию из театра абсурдов: Нитце вдруг поднял руку и дал задний ход:

— Нет, считайте, что это был мой личный зондаж. Договориться на этой основе нельзя.

Говоря современным языком, маршала просто кинули. Что ж, и такое бывает в дипломатии. Но в практике тех лет случалось не часто. Ахромееву пришлось сетовать, что такого рода зондаж неприемлем, что он ни к чему не привёл, и потому будем считать, что его не было.

Как раз в это время в Белом доме закончился ланч, который давал президент, и к переговорщикам в Рабочей группе присоединились Шеварднадзе, Шульц и Карлуччи. Делегации разошлись по углам Кабинетного зала и министрам доложили ситуацию –тупик. Для того, чтобы понять это, потребовалось всего 10 — 12 минут, после чего все уселись за стол переговоров. И тут Нитце снова удивил советскую делегацию. Он выступил первым, и слово в слово повторил своё предложение, которое полчаса назад сам же объявил несостоятельным.

В ответ Ахромеев выразил недоумение такого рода дипломатией и стал объяснять Шеварднадзе, как было дело. А в заключение сказал: раз такое предложение делается официально, то его необходимо срочно доложить Генсеку и президенту. Американцы не возражали, и потребовалось ещё около 20 минут, чтобы выработать текст такого доклада.

В отношении предельного уровня на суммарное количество ядерных боеголовок МБР и БРПЛ формулировка была точной и краткой — 4900. А в отношении ПРО была длинной и расплывчатой. Выглядела она так:

«С учётом подготовки договора по СНВ руководители двух стран поручили своим делегациям в Женеве выработать договорённость, которая обязала бы стороны соблюдать Договор по ПРО в том виде, как он был подписан в 1972 году, в процессе осуществления исследований, разработок и при необходимости испытаний, которые разрешаются по Договору по ПРО,и не выходить из Договора по ПРО в течение согласованного срока».

Творцами этого произведения дипломатического искусства были опытные дипломаты Виктор Карпов и Поль Нитце, которые собаку съели на этом деле, проведя почти два десятилетия в баталиях по проблемам стратегических вооружений и безопасности. А Шеварднадзе и Шульц благосклонно одобрили его.

Что же случилось? Почему маршал Ахромеев, который до сей минуты занимал архи жёсткую позицию, вдруг ни с того, ни с сего сдался и пошёл на компромисс, который сам до того отвергал? Советские участники переговоров пожимали плечами, а американцы посмеивались. И только много лет спустя выяснилось, что эта уступка была заранее обговорена Ахромеевым с Горбачёвым и держалась в строгом секрете. Но –слово самому Ахромееву:

«За несколько дней до отлёта в Вашингтон после одного из совещаний, связанных с подготовкой встречи в верхах, я обратил внимание М.С. Горбачёва (оставшись с ним наедине) на то, что… наши планы развития МБР и подводных лодок с БРПЛ на будущее допускают иметь подуровень боезарядов для них в 4800— 4900 единиц. Таким образом, разницу в 200— 300 боезарядов, не отражённую в директивах на переговоры, М.С. Горбачёв имеет как бы в своём резерве и может при необходимости пойти на уступку без ущерба для нашей безопасности. При этом, подчеркнул я, об этом никто не знает, кроме него самого, министра обороны и начальника Генштаба. Генсек принял это к сведению, сказав:

— Посмотрим, как это можно будет использовать в Вашингтоне. И добавил, чтобы я об этом никому не говорил». [270] С.Ф. Ахромеев и Г.М. Корниенко Глазами маршала и дипломата. М. Международные отношения, 1992, стр. 138.

Эту уступку Ахромеев на переговорах в Вашингтоне до поры до времени держал в кармане и проводил жёсткую линию. Никто в делегации, во всяком случае по мидовской линии, о ней ничего не знал. Интересно, как объяснить в этой связи зондаж Нитце. Интуиция, основанная на анализе? Или всё же американцы каким— то образом пронюхали –например, подслушали телефонный разговор Горбачёва с Лигачёвым? [271] Много лет спустя, один из членов американской делегации, который просил его не называть, сказал мне, что Ахромеев в приватной беседе с Нитце намекнул, что может немного понизить подуровень, если американцы пойдут навстречу в формулировке по ПРО.