Жаклин Кеннеди - Жаклин Кеннеди. Жизнь, рассказанная ею самой

Странно, имея деньги Онассиса, мы с Ари могли бы собрать роскошные коллекции лучших картин, какие только выставляются на аукционах, посещать любые премьеры, встречаться с лучшими художниками, писателями, архитекторами, строить красивые дома с великолепными интерьерами, жить интересной, насыщенной жизнью.

А в памяти осталась только роскошная яхта, необходимость скрываться от папарацци на острове, бесконечные вечеринки с показной роскошью и споры по поводу денег. Аристотель не жалел денег и умел их тратить, но тратил не на то!

Он мог бы построить для Марии Каллас собственный театр и сделать его не менее популярным многих других, но вместо этого просто давал ей деньги и дарил драгоценности. Он мог создавать музеи, организовывать выставки и конкурсы, но филантропией занялся только в последний день, да и то мне назло, упомянув в завещании о создании фонда имя сына.

Мы не могли быть вместе, но хотя от этого брака остался очень горький осадок, я не вспоминаю Ари как мешок с деньгами. Он был очень интересной личностью. Возможно, не для всех приемлемой, не всем понятной, но личностью. То, что наши интересы не совпали, наша беда, а не вина.

И вовсе я не была пустой транжирой. А одежду скупала целыми магазинами не из любви к покупкам или из-за глупого тщеславия, а по расчету. Аристотель обеспечивал меня всем, подписывал любые счета, но практически не давал наличных. То есть у меня просто не было собственных денег.

Наверняка существуют женщины, живущие в таком же положении, когда есть все и ничего нет одновременно. Но я полгода проводила в Нью-Йорке с детьми, и жить там, постоянно отсылая счета мужу на яхту, не слишком удобно и приятно. Я нашла выход: скупая одежду, я тут же сдавала ее обратно в магазин. Ари оплачивал счет за покупку, но деньги за возврат оседали на моем счете. Я и в Белом доме редко одевала одно платье несколько раз, чаще, будучи обновленным, оно отправлялось в комиссионный магазин, куда относила мои наряды моя дорогая Нэнси – подруга-секретарь – от своего имени.

Применив этот же прием, я получала хоть какую-то наличность. Не знаю, понял ли мою хитрость Ари, но он устраивал мне скандалы, требуя объяснить, куда я деваю горы одежды, которую скупаю, ведь мои шкафы вовсе не набиты. Наверное, умней было бы покупать драгоценности, но их трудней продавать.

Вот и все воспоминания о втором браке, который закончился раньше, чем я стала вдовой. Самого брака к тому времени уже давно не было…

Да и был ли он вообще?

Я благодарна Аристотелю Онассису за то, что в трудное время он словно взял меня под свое крыло, защитил, обеспечил мою жизнь. За то, что по-своему любил. Он просто не умел иначе ни любить, ни жить. Онассис был таков, каков был, это его право. Как и мое – быть такой, какая я есть.

Сама собой я стала после второго замужества.

Получив средства к существованию (и весьма неплохому), я наконец получила и возможность жить по-своему. Не как определила мама, не как положено в семействе Кеннеди, не как позволял Онассис, а так, как лучше мне самой.

Я делаю немыслимые вещи с точки зрения всех прежних наставников: работаю, живу с неразведенным мужчиной, дружу с людьми не своей веры и вообще просто живу!

Я не забыла ни Джека, ни Ари, по-прежнему люблю Кеннеди, считаю себя его вдовой, даже будучи вдовой Онассиса, но я – это я. Мама, бабушка, любовница, подруга, женщина. И тем счастлива.

Попробуйте оспорить право быть счастливой именно таким счастьем!

В самом начале своих записей я пыталась осознать, насколько изменился мир, в котором мы живем.

Пытаясь разобраться в своих записях, я поняла, что все позитивные и негативные изменения, произошедшие в Америке, как в капле воды отразились на клане Кеннеди.

Показательны судьбы моей свекрови – Роуз Кеннеди, моя и моей дочери Каролины. В них как в зеркале отразились судьбы женщин Америки. Мне могут возразить, что жизнь супруги одного из самых богатых людей Америки, матери президента и сенаторов, жизнь первой леди и жены самого богатого человека мира, жизнь дочери убитого президента мало похожа на жизнь простой американки, вынужденной после школы идти работать и экономить каждый доллар.

И все-таки это так. Дело не в наличии или отсутствии денег, даже не в общественном положении, а в отношении к жизни, к самим ее требованиям. Конечно, они иные у жительниц бедных кварталов и у миллионерш, но по сути очень похожи.