Жаклин Кеннеди: Жаклин Кеннеди. Жизнь, рассказанная ею самой

И однажды, когда он уже был очень болен, прозвучала фраза, что мне не нужны его деньги! Это было не так, но иначе я просто не могла. Если не нужна я сама, если муж не желает считаться ни с моими желаниями, ни с моим достоинством, никакие деньги этого не компенсируют.

Онассис в ответ просто написал завещание, по которому лишил меня всего.

Его любимый сын и надежда Александр, отношения с которым вовсе не были безоблачными, они с Кристиной очень не любили меня, несмотря на все мои попытки подружиться, погиб в авиакатастрофе. Эта смерть буквально подкосила Ари, с того времени он и начал болеть, по-моему, просто потому, что потерял смысл в жизни.

Большую часть наследства получала Кристина, много Онассис оставлял фонду имени своего сына. Мне лишь минимум, на который я имела бы право по закону.

Но мне уже было все равно.

Кристина не раз обвиняла меня в меркантильности, в том, что ее отец меня просто купил. Но он покупал всех своих женщин, и Каллас в том числе. И саму Кристину купил. Строптивая девочка, я бы даже сказала капризная, могла остаться с матерью, но предпочла отца, который все позволял и все оплачивал. Разве это не покупка? Ари некогда было заниматься детьми, сами сын и дочь относились к нему словно свысока, какая уж тут любовь.

Мне отказывали даже в праве что-то чувствовать к Онассису, причем отказывали те, кто видел, что мы вовсе не равнодушные куклы. Вокруг постоянно звучало: самый богатый человек купил себе самую известную женщину! Попробуйте при этом сохранить спокойный и независимый вид.

Вид я сохраняла, но жить рядом с Ари оказалось немногим легче, чем в клане Кеннеди. К тому же я сильно скучала по детям и по Америке.

Адвокаты Аристотеля начали собирать документы для развода. Я об этом знала и, конечно, беспокоилась, получу ли что-то при разводе. Что тут удивительного, ведь я могла рассчитывать только на эти деньги. К свадьбе Ари подарил мне три миллиона, но я сделала попытку разбогатеть по его примеру и все потеряла на бирже. Занятие бизнесом мне противопоказаны, я не умею делать деньги, потому и пыталась выяснить, что получу при разводе.

Но Онассис поступил куда хуже.

Когда-то Джек санкционировал прослушивание моих комнат в Белом доме. Узнав об этом, я ничего не сказала мужу, решив, что так положено для первой леди, но обиделась. Знать, что тебя подслушивают круглые сутки или даже просто по команде президента, ужасно. Позже я поняла, что это никак не было связано с государственной необходимостью, это было решение Джека.

Ари поступил примерно так же – он установил за мной слежку в Нью-Йорке, причем выбрал адвоката, который терпеть не мог всех Кеннеди. К постоянным преследованиям фотографов, которые просто сводили с ума, добавилась и слежка мужа.

Вот тогда я бросила в сердцах эту фразу про деньги…

Онассис был уже очень болен, он долго не прожил, и мне не простили, что в последние недели жизни мужа я занималась своими детьми, а не сидением у его постели. Но мы уже были в начале бракоразводного процесса, только не озвучили это для публики, и я не желала находиться там, где были те, кто меня ненавидел. Ари лишил меня наследства, тем самым вычеркнув из своей жизни, в ответ я просто соблюла необходимые по этикету формальности. Долг платежом красен, трудно рыдать над могилой того, кто сначала вознес тебя на вершину, а потом сбросил с пьедестала, сначала окружил заботой, а потом лишил наследства. Зная, что больше жить будет не на что, сначала называл богиней, а потом кричал, что я меркантильная, продажная женщина, ничем не лучше остальных.

Если я не лучше остальных, то я и повела себя не лучше.

Аристотель не успел со мной развестись, но по закону я не имела права на его наследство, потому что не имела греческого гражданства. Его завещание так и осталось не подписанным и у нотариуса зарегистрировано не было. Чтобы получить большую часть многомиллиардного состояния, мне достаточно было сменить гражданство, адвокаты советовали сделать это еще при жизни Онассиса, тогда он просто не имел бы права оставить меня ни с чем и при разводе.

Но я американка, ею и осталась. Никакое наследство не стоит того, чтобы продавать себя. Да, я меркантильная и если вы предложите мне миллион, я попрошу второй. Но я Джеки Бувье и сама по себе стою больше любого наследства!

Я получила от Кристины немалую сумму (кстати, куда большие она выплачивала в качестве отступного своим мужьям при разводах). Эти деньги позволяют мне не просто жить, но жить безбедно.