Женевьева Шастенэ - Лукреция Борджа

В эти годы Флоренция живет под властью Савонаролы. Город превращен в некое подобие монастыря с весьма строгими правилами: застигнутые на месте игроки подвергаются пыткам, богохульникам прокалывают язык, все доносят друг на друга, дети шпионят за родителями, слуги — за хозяевами. Околдованные доминиканским фанатиком, Боттичелли и Фра Бартоломео Венециано, кроме всего прочего, предают огню свои произведения, написанные на светские сюжеты, во время обряда «Сожжение тщеславия» в феврале 1497 года. Проповедник, столь легко отправляющий на костер своих врагов, нечестивые картины и их авторов, тем не менее отступает, когда Франческо Пулья бросает ему вызов и предлагает пройти испытание огнем вместе с ним. Годом позже Александр VI, вначале проявлявший терпимость к Савонароле, подписывает бумагу об отлучении от Церкви этого идола, от которого теперь отказываются и флорентинцы.

Гоффредо и Санча принесли с собой в Ватикан аромат молодости. Лукреция и ее невестка становятся подругами, ведь обе находятся на положении принцесс, вынужденных подчиняться политической воле своих семей. И все же, хотя явной ревности в их отношениях нет, они ведут себя друг с другом довольно сдержанно. У обеих достаточно благоразумия, чтобы понять, что принадлежат они к разным лагерям.

О Санче давно было известно, что она ведет себя в высшей степени свободно, поскольку при неаполитанском дворе стыдливость не в почете; на глазах у всех принцесса покрывает поцелуями своего дорогого мужа, а вскоре она уже не будет довольствоваться им одним. Альковная хроника приписывает ей множество возлюбленных, однако в делах такого рода и мужчины, и женщины, должно быть, из милосердия, зачастую проявляют непривычную душевную щедрость. «Любовь из всех страстей является наиболее доступной, поскольку никто не может ее избежать, и каждый прощает себе этот грех, если он случился», — исповедуется она дочери папы. Смелая, дерзкая неаполитанская принцесса, заговаривающая с незнакомыми мужчинами и устраивающая им сцены, оказалась единственной, способной дать отпор невыносимому Чезаре, хотя по-прежнему позволяла ему надеяться на ее благосклонность.

Александр VI не отказался от идеи, что его второй сын Хуан Гандийский должен пойти по доблестным стопам своего покойного сводного брата, и, поскольку он опасается, как бы Фердинанд Католический (Арагонский) не лишил его владений, а также зная, что армия Папского государства нуждается в главнокомандующем, он призывает его в Ватикан. Хуан бросает в Валенсии свою беременную жену и первого ребенка Хуана II, третьего герцога Гандийского, который станет отцом святого Франческо Борджа, советника Карла V, вице-короля Каталонии, а затем генералом ордена иезуитов.

В совершенстве владея искусством организовывать торжественные процессии, папа отправляет Чезаре и Лукрецию встретить брата у ворот Портезе, чтобы препроводить его в папский дворец, где он должен разместиться. Рыжая лошадь Хуана сверкает золотой сбруей с серебряными колокольчиками, на герцоге темное одеяние, рукава которого расшиты драгоценными камнями, на голове его бархатная шляпа, отделанная жемчугом. «Этот принц-комедиант с головы до ног увешан драгоценностями», — насмешливо сообщает Бурхард. Римляне ошеломлены, хотя давно уже знают толк в роскоши.

За исключением донны Марии, все родные Лукреции живут неподалеку от ее дворца: герцог Гандийский — в Ватикане, Гоффредо и Санча — у кардинала д'Алериа. Хотя муж Лукреции по-прежнему постоянно находится в Пезаро, она участвует во всех праздниках, кавалькадах, боях быков на площади Святого Петра, маскарадах на Кампо деи Фьори, где несколько прелатов, сидя верхом на арабских лошадях и одевшись в венгерские костюмы, изображают настоящий поединок, размахивая кривыми турецкими саблями.

В хрониках того времени, повествующих о подобных развлечениях, нет ни намека на скандал и никакой критики по поводу личной жизни Лукреции. Она дружна с Санчей, которая настолько почувствовала себя членом семьи, что стала сначала любовницей Чезаре, а затем — герцога Гандийского и, таким образом, приходилась теперь трижды невесткой папе; и все же дочери Александра VI удалось сохранить благоразумие. Лукреция всегда находилась под пристальным вниманием современников, и если они ничего о ней не говорили, значит, им действительно еще нечего было сказать.

Пока Гоффредо продолжает свою испанскую карьеру, а Чезаре шаг за шагом поднимается по ступенькам церковной иерархии, Хуан, «правая рука папы», по всеобщему мнению, призван обеспечить величие дома Борджа.