Борис Друян - Неостывшая память (сборник)

Осенью 2006 года широко отмечалось 90-летие Дудина. Прошли многолюдные вечера его памяти, пресса, радио, телевидение не обошли молчанием дату поэта, так много сделавшего для города и горожан. У меня дома телеканалы «Россия» и «Культура» снимали сюжеты о Михаиле Александровиче. Я показывал множество рисунков, автографов, фотографий, книг Дудина, рассказывал о нем, читал любимые мною стихи. Хотел прочитать и стихотворение «Осталось жизни мало…» Однако предложение мое было мягко, с некоторым смущением отклонено. А ведь стихотворение написано в 1991 году, почти за десять лет до назначения Ельциным своего преемника.

Частенько в дверях своего кабинетика в «Неве» я находил шутливо-укоризненные записки М. А. Одна из них связана с забавным случаем:

Прочитал я эти грустные стихи, и, помнится, в тот же день телефонный звонок: «Боря-а-а! Здравствуй хорошенько! Я ведь не просто так написал тебе про стаканчик. Приходи ко мне после работы, ладно? Посидим, поговорим. Мне тут прислали диковинную бутылку настойки на золотом корне. Надо бы тебе пробу снять…».

Мы сидим у него на кухне. Сам М. А. давным-давно «завязал», но очень любит угощать. На столе действительно редчайший напиток в оригинальной бутылке. Мы давненько не виделись. Я целый отпускной месяц провел у себя в садоводстве в Скачках. М. А. все туда собирался приехать, чтобы посадить на память мне маленькую яблоньку.

Сегодня он в хорошем настроении, улыбается, подливает мне в солидную граненую стопку, а его жена Ирина Николаевна рассказывает приключившуюся с Дудиным историю.

Оказывается, он решился наконец приехать ко мне за город, но забыл, как называется станция, где надобно выходить. Помнил лишь, что поезд – на Гатчину. Сел на гатчинскую электричку, только на Варшавском вокзале вместо Балтийского, и поехал, думая, что по пути все-таки вспомнит название нужной станции. Станции мелькали одна за другой, а той, что надо, все нет как нет. Пришлось смириться с мыслью, что поисковая затея провалилась. Сошел на какой-то платформе, решив погулять, подышать чистым воздухом, довольно далеко отошел от станции и не заметил, как натянуло тучи. Зарядил нудный, мелкий дождик. Вот тут-то, как это часто случалось, его узнали прохожие, поздоровались, пригласили к себе переждать дождь, усадили за стол, напоили чаем. А когда развиднелось, отпустили гостя, подарив ему банку варенья.

М. А. с видимым удовольствием слушает рассказ Ирины Николаевны, изредка что-то уточняет, посмеиваясь над своей незадачливостью. «Это эН Бэ виновата, – улыбается он. – Она твои Скачки смеха ради всегда называет Шапки. Это меня и сбило с толку. Знал, что не Шапки, а как на самом деле – из головы выскочило. Ну, да ничего, обязательно приеду к тебе в Скачки!»

Не приехал…

Да, его часто узнавали на улице, в магазине, на стадионе, в кинотеатре. Вот мы втроем – М. А., эН Бэ Бэ и я идем по Фонтанке от Дома прессы. На углу Гороховой недавно открылся частный ресторан «На Фонтанке». Решили зайти. Стучимся. Дверь чуть приоткрывается, и кто-то из обслуги говорит, что принять нас не могут, поскольку сейчас обедает Алла Борисовна. «Какая Алла Борисовна?» – недоумеваем мы. «Пу-га-че-ва», – по слогам для доходчивости разъясняют нам, и дверь закрывается. Не солоно хлебавши, идем молча по Гороховой. «Рылом не вышли», – пытаюсь шутить. Но настроение у всех троих – «не фонтан». Пересекаем Садовую, и тут навстречу человек, слегка навеселе, во все глаза смотрит на М. А., затем останавливается и хватает его за руку: «А я знаю вас, только фамилию забыл… По телевизору видел много раз…» – «Ну что я могу поделать?» – доброжелательно говорит Дудин и пытается высвободить руку. Но гражданин вдруг радостно восклицает: «Вспомнил, вспомнил! Вы – Дудин! Точно – Дудин!» Прохожие оглядываются, улыбаются. Довольный гражданин наконец отпускает руку Дудина, желает ему здоровья. М. А. говорит ему свое знаменитое «Будь!», и мы идем дальше, к Адмиралтейству, уже изрядно проголодавшиеся и пока так и не нашедшие пристанища. Но случайная встреча развеяла неприятный осадок. М. А. шутит, шагает не торопясь, размеренно постукивая по асфальту очередной самодельной тростью из кизилового дерева.

Многие считали его своим другом, по-приятельски называли Миша, в компании рассказывали: «Идем мы как-то с Дудиным по Невскому…» или: «Вчера мы с Мишей Дудиным были на футболе». Да, он со многими был на «ты», прост и доброжелателен в общении. Но смею утверждать, что совсем не многих сам относил к своим по-настоящему близким, верным друзьям. Иногда, особенно в последние годы его жизни, мне казалось, что он очень одинок…