Колин Кларк - Моя неделя с Мэрилин

Разговоры с Хосе и Марией до сих пор сводились к тому, что они где-то с полчаса наперебой вещали о своих проблемах. Они оба говорят по-английски очень плохо, а португальский тут, естественно, никто не понимает. Я, хоть и бывал в Португалии, помню лишь несколько примитивных фраз. Я просто говорю: «Pois» («Да, конечно...»), когда возникает пауза, что обычно срабатывает. На этот раз, однако, все оказалось гораздо серьезнее, чем обычно, и мне пришлось вспоминать свой школьный латинский, чтобы догадаться, какого черта тут происходит.

— Мииз Миллер, — сказали они (Артура и Мэрилин им представили как «мистера и миссис Миллер», а так как за всю свою жизнь они ни разу не были в кино, то, похоже, даже не догадывались, кто перед ними), — мииз Миллер спит на полу.

Они как бы говорили: «Это потому, что мы не так застелили постель? Значит, она спит на полу по нашей вине. Если так, то мы должны уйти».

Этот вывод показался мне весьма эгоистичным даже по меркам домашней прислуги. Я пообещал им изучить этот вопрос и поспешил заверить их, что они ни в чем не виноваты.

— Этот дом «louca», — сказали они. То есть сумасшедший.

Посреди ночи в нем раздавались крики, а посреди дня царила мертвая тишина. Мистер и миссис Миллер не разговаривали с ними. Миссис Миллер вела себя так, словно спала на ходу.

Я понял, что мне нужно проявить твердость.

— Это не ваша забота, — сказал я строго. — У миссис Миллер очень сложная работа. Ей приходится беречь энергию. И она не говорит на португальском, поэтому не может поговорить с вами, даже если у нее есть такое желание. Не берите в голову. Компания платит вам хорошие деньги, чтобы вы ухаживали за мистером и миссис Миллер. Мы считаем, что вы лучшие, в ином случае мы бы не просили вас остаться.

Эта политика возымела желаемый эффект. Они оба нервно кивнули и поспешно вышли из комнаты. Я отправился на поиски Роджера.

— В чем дело, Роджер, старина? — спросил я, отыскав его. — Мария говорит, что Мэрилин спит на полу!

Роджер поднес свой кривой палец к носу и загадочно хмыкнул. Я не вполне уверен, что это означает. Иногда он сопровождает этот жест следующими словами: «Что кивай слепому, что подмигивай — результат один». Это меня, мягко говоря, озадачивает, если не сказать больше.

— Какие-то проблемы между мистером и миссис М.? — спросил я. — Они же только несколько недель женаты!

— Я не слышал, чтобы кто-то из них жаловался, — ответил Роджер, лукаво взглянув на меня. — Но зато я слышал, как они играют в поезда ночи напролет. В этом сомнений у меня нет.

«Игрой в поезда» Роджер называл любовь во всех ее проявлениях.

— Спать на полу — по мне, не самый лучший способ играть в поезда, — заметил я.

— А кто говорит о том, что они спят?

— Ну, Мария... — неуверенно сказал я.

— Мария может ошибаться. Просто потому что постельное белье валяется на полу... Да что Мария вообще знает? У Мэрилин медовый месяц. Она может делать что хочет. Это не наше дело. А теперь я пойду проверю сад — нет ли там репортеров, притаившихся в кустах. Побудь пока здесь, а когда я вернусь, мы поднимемся наверх и выпьем. Только не ходи без меня и не пытайся что-нибудь выведать. — Он прочитал мои мысли. — Артур и Мэрилин, вероятно, еще внизу, а с ними Пола и Хедда. (Хедда Ростен — бывшая секретарша Артура Миллера из Нью-Йорка, которая вела себя как закадычная «подружка» Мэрилин.) Вечно они слоняются по дому! Зачем они нужны в медовый месяц, я не знаю. Бедная Мэрилин. У нее нет ни единой минуты покоя. Неудивительно, что она проводит столько времени в спальне.

Роджер еще раз хитро ухмыльнулся и ушел.

— Да, но это ее третий медовый месяц, — бросил я вслед его удалявшейся спине. — Все уже так предсказуемо...

Вернувшись со своего обхода, Роджер ясно дал понять, что не намерен больше обсуждать чету Миллеров. По его мнению, это было неуважением, даже предательством. Я уверен, что, когда он работал в полиции, лояльность по отношению к коллегам была для него важнее всего. Теперь он дарил всю свою верность Мэрилин. Он поддался ее чарам, как и все остальные, но она пробуждала в нем скорее отеческие, нежели любовные чувства. Не стоило забывать, что где-то существовала миссис Роджер, сгорбившаяся над своим вязанием. Я, правда, надеюсь, что она такая же милая, как и сам Роджер. Когда я приглашал его на работу, он сказал, что женат уже больше тридцати лет и у него сын моего возраста. «Он служит», — не без гордости заявил Роджер.

Мы поднялись наверх в его комнату, и он достал бутылку скотча и пару стаканов.