Владимир Зисман - Путеводитель по оркестру и его задворкам

P.S. Вы что-то хотели сказать о «Чардаше» Монти или «Венгерских танцах» Брамса?

P.P.S. Я вам просто перечислю некоторые имена. Ничего личного. Фриц Крейслер, Миша Эльман, Яша Хейфец, Ефим Цимбалист, Мирон Полякин, 2-Гольдштейн-2 (Буся и Миша), Давид Ойстрах, Леонид Коган, Виктор Никайзен, Иегуди Менухин, Михаил Фихтенгольц, Гидон Кремер, Ицхак Перлман…

Это те, кто во время Второй мировой войны оказался на территории СССР или США. Или родился позже. Остальные, так и оставшиеся неизвестными имена можно узнать в мемориале Яд ва-Шем в Иерусалиме.

Иду я как-то однажды по Шанхаю и, как обычно, никого не трогаю. Вдруг… На тротуаре в пыли сидит слепой нищий и играет на какой-то хрени. Я такого отродясь не видел. Это был струнный инструмент размером со скрипку. Нищий, стоя на коленях, держал ее как виолончель. У этой штуки была одна струна, вынесенная как бы на кронштейне в сторону от грифа, и он играл на ней, не прижимая струну к грифу, а пережимая пальцами разные места на струне. Но это еще полбеды. Он играл что-то абсолютно непонятное без каких-либо очевидных для меня точек отсчета. Ни в смысле ритма, ни в смысле музыкальной логики. И я бы, может, и решил, что он играет что получается. Но он при этом пел. В унисон с тем, что играл. Тут я подвис окончательно. Я потом узнал, что эта штука называется эрху. Как называется исполнитель на этом инструменте, при дамах даже и предполагать не буду.

Скрипка оказалась каким-то настолько удачным инструментом, что она абсолютно родная в цыганской, молдавской или немецко-австрийской культуре.

Удивительная штука — скрипка. Она и салонный инструмент, и даже попсовый, с помощью которого Ванесса Мэй и Андре Рье нашли-таки способ, как заработать себе на хлеб не только с канифолью, но и с маслом.

А какой шикарный джазовый инструмент, если играть как Стефан Грапелли или Жан-Люк Понти…

А скрипка в кабаке! Я даже не говорю о культурном оформлении на открытии вернисажа. А чисто конкретно.

Рассказ Шурика и Юрчика, потому что они играли вместе

Играем в ресторане. Начало девяностых. Контингент — сам понимаешь. Братва со своими шмарами. Репертуар тот еще. Денег немерено. Заказывают музыку. Вдруг подходит братан вполне конкретного вида, просит сыграть Моцарта и дает денег. Пока отходим от шока и соображаем, что бы из Моцарта сыграть, с другого конца зала подходит брат-2, дает денег и просит сыграть «Мурку». Альтернатива невелика, вопрос только в том, кто из них застрелит нас первым. Решили играть «Мурку», потому что этот выглядел страшнее. Играем.

Вдруг со своего места срывается первый и бежит к сцене. Все, думаем, п…ц! Подбегает и растроганно орет: «Спасибо, ребята! Сколько раз просил Моцарта сыграть, все время какую-то х…ню играют».

Вот такой универсальный демократичный инструмент эта скрипка. Она на своем месте и в милонгах Буэнос-Айреса, и в американском салуне на Диком Западе, и на сцене Карнеги-холла, и в баварской пивнухе, и на еврейской свадьбе, и в подземном переходе. Это вам не Караваджи всякие с лютнями, гамбами и горностаями. Это Шагал со скрипками и козами.

И Эйнштейн со скрипкой.

И Шерлок Холмс тоже.

Образ музыканта — это что?

Это человек со скрипичным футляром в руке.

— Сколько всего анекдотов про альтистов?

— Два.

— А остальное?

— А остальное — правда.

Альт и альтисты занимают особое положение в музыкальном мире. Альт по-прежнему, несмотря ни на что, считается музыкальным инструментом, а альтисты стали таким же символом устной культуры, как габровцы, чукчи, дирижеры и многие другие.

Ну а теперь по порядку.

Старики рассказывают, что альт родился в тот момент, когда Страдивари, собирая очередную скрипку в страшно поддатом состоянии, натянул струны на футляр от скрипки.

Тут необходимо некоторое пояснение. Пытливая психология музыкальных мастеров в стремлении расширить диапазон какого-либо инструмента всегда указывала один и тот же эволюционно-технологический рецепт. Ежику, даже не изучавшему акустику, понятно, что при конструктивном увеличении размеров звучащего предмета он будет воспроизводить более низкие звуки, а при уменьшении — более высокие. Это справедливо для всего — от органных труб до жестяного ведра. А дальше логика простая. Если у вас в руках кларнет и вам страшно нравится его звучание, а хотелось бы выйти вниз за пределы его диапазона, вы просто делаете кларнет побольше и получаете искомый результат со звуком пылесоса и называете его бас-кларнетом. Если вверх — делаете уменьшенную модель, и у вас в руках эсный кларнет (кларнет in Es) с голосом истеричного лилипута. То же самое с неизбежностью появления шишки после удара по лбу было проделано со всеми инструментами — от флейты до бас-тромбона. И от скрипки до контрабаса, просто исторически несколько иначе по части эволюции.