Анна Франк: Рассказы из убежища

Сестра понимающе кивнула и посоветовала ей теперь полежать.

С этого дня Кади можно было каждый день видеть в саду, и, поскольку все шло хорошо, ей разрешили ненадолго выходить за ограду. Санаторий располагался в тихой местности, домов поблизости почти не было, кроме больших вилл, находившихся в десяти минутах ходьбы и на таком же расстоянии одна от другой.

На одной из боковых дорожек Кади обнаружила скамью, сделанную из лежащего на земле ствола дерева, и стала брать с собой что-нибудь подстелить, чтоб устроиться удобнее.

Каждое утро приходила она сюда посидеть, мечтала или читала. Если Кади брала с собой книгу, то прочитывала всего несколько страниц; книга выпадала из рук, и она думала про себя: «Да что, собственно, может мне дать эта книга? Разве не лучше просто сидеть здесь и смотреть на что-нибудь? Разве не лучше самой размышлять о мире, о том, как он устроен, чем читать о переживаниях этой девочки из книжки?»

Она смотрела вокруг, на птиц, на цветы, следила за муравьем, который с былинкой быстро пробегал около ее ног, и была счастлива. Она мечтала о том времени, когда вновь сможет бегать и прыгать, где и как ей захочется, и приходила к выводу, что несчастный случай, который принес с собой столько боли, имел и свои хорошие стороны. Кади вдруг поняла, что здесь, в лесу, в санатории и в тихие часы в больнице она открыла в самой себе что-то новое. Она открыла в себе человека с собственными чувствами, мыслями и мнениями, человека, который не зависит от других и что-то значит сам по себе.

Как случилось, что раньше она никогда не задумывалась об этом, что прежде ей никогда не приходила в голову мысль подумать о людях, которые ее каждый день окружали, даже о собственных родителях?

Ведь что сказала ей сестра Анк? «Быть может, твоей матери столько пришлось испытать, что она избегает разговоров на трудные темы?» И каков был ее ответ? «Что знает дочь о жизни своих родителей?»

Как мог вырваться у нее столь горький ответ, если она знала, что до сих пор никогда не размышляла об этом? И все же разве сейчас она ответила бы иначе? Разве она сказала неправду? Что знает ребенок о жизни других людей? То же самое она могла бы сказать о жизни своих подруг, своей семьи, своих учителей. Что знала она о них, кроме чисто внешней стороны? Да приходилось ли ей говорить хоть с кем-нибудь из них серьезно? В глубине души ей было стыдно, хотя она и не знала, как следует поступить, чтобы что-то узнать о людях. И Кади подумала: «Какой, собственно, толк в том, что я пользуюсь их доверием? Разве я могу помочь им в их затруднениях?» И хотя она понимала, что не знала, как им помочь, она понимала также, какое это утешение и поддержка, если можешь кому-то довериться. Ведь она и сама недавно очень переживала из-за того, что не имела никого, с кем могла бы поговорить «по-настоящему». Разве не этим объясняется чувство гнетущего одиночества, которое охватывало ее иногда? Разве оно не исчезло бы, окажись рядом с ней подруга, которой можно обо всем рассказывать? Кади определенно знала, что мало что сделала для других людей, но ведь и они тоже никогда не обращали на нее внимания.

Кади подняла глаза и заметила, что все это время не слышала никаких звуков. Она снова взялась за книгу и читала в то утро так долго, как никогда еще в лесу не читала.

По своей натуре Кади была девочкой жизнерадостной и охотно разговаривала с людьми. К тому же она больше не чувствовала себя одинокой, если выпадала возможность о чем-нибудь поговорить. Хотя, впрочем, это не так — чувство одиночества заключалось в чем-то другом.

Ну вот, она снова задумалась. Пожалуй, из-за того, что все время крутишься вокруг одной точки, еще больше тупеешь. Кади мысленно шлепнула себя и посмеялась над такой глупостью: теперь, когда она вообще не слышала упреков со стороны, ей их, видимо, не хватало и она сама их выдумывала.

Неожиданно она подняла глаза: послышались приближающиеся шаги. Прежде ей еще не доводилось кого-нибудь встретить на этой уединенной дорожке. Шаги раздавались все ближе и ближе, и вот из-за деревьев показался юноша лет семнадцати. Он приветливо поздоровался с нею и прошел мимо.

«Кто бы это мог быть? — подумала она, — может, один из обитателей этих вилл? Да, пожалуй, что так, никого другого здесь быть не может».

Этой мыслью происшествие было исчерпано, и она уже совсем позабыла о внезапном прохожем. Однако на следующее утро он снова прошел мимо нее, и это повторялось всю неделю, в одно и то же время.