Николай Мельниченко: Ещё вчера…

Что касается других людей, упоминаемых в ЕВ, автор заранее просит прощения за невольные, возможно – неприятные, искажения их облика: так их увидел и запомнил несовершенный автор. Ведь даже собственный голос в записи кажется незнакомым. С пониманием приму любой свой образ в их воспоминаниях.

– Очень большое место в ЕВ занимают "техницизмы"!

Нет адъютантов без аксельбантов. Отними аксельбанты, и кто поймет, что перед тобой находится адъютант? И чем он будет заниматься без своих аксельбантов? Тем более будут недовольны некоторые мои друзья, сами увешанные аксельбантами и знающие в них толк. Может также пострадать "наработанный" имидж автора, обозначенный в подарке сына к его 75-летию (см. фото). Там железный человек с металлическим шарфом левой штангой (как бы – рукой) работает на кульмане, правой – жмет клавиатуру компьютера. Щепотку гуманизма в свой символ я добавил уже сам: просверлил нечто(?) стальное у кульмана и вставил туда живой цветок.

Чтобы не травмировать моих друзей-гуманитариев бесконечными описаниями "железяк", отдельные главы типа "В штопоре" – целиком написаны для них. Остальное им можно и не читать: сквозной нумерации страниц ведь нет.

– Автор, случайно, не злобный графоман? Налил тут воды, понимаешь!

Возможность такого варианта пугает и самого автора до сих пор. Если диагноз подтвердится, то графоманам можно только посочувствовать. Вот какие отношения связывали автора с его созданием (файлом):

…………………………………………………………

.

…………………………………………………………

………………………………………………………………

А что касаемо "воды" – ее очень легко отжимать при каждом чтении на мониторе компа, что и пытался много раз делать "трудолюбиМый" автор. Конечно, "граммы – добыча, годы – труды", как требовал поэт, – идеал недостижимый "для среднего ума" , как говаривал мой друг матрос-электрик Гена Степанов. Впрочем, уже сейчас можно представить этот труд сжатым до двух глав, без какой-либо воды. Глава первая:

МЕЛЬНИЧЕНКО НИКОЛАЙ ТРОФИМОВИЧ

22. 07. 1931 – дд. мм. гггг

Все поместилось в одну лишь черточку. А вот глава вторая, вспомогательная, нужная только один раз для "озвучивания" при заполнении цифр "дд. мм. гггг" в главе первой:

Инженер-механик. Полковник. Изобретатель СССР,

Заслуженный рационализатор РСФСР.

Награжден орденами Красной Звезды и Мужества.

Это – все. А теперь автор от обороны переходит в наступление, приводя многозначительный анекдот для негодующих читателей всяческих мемуаров:

Профессор(недовольно, с экспрессией): У вас не память, а сплошная пустыня!

Студент(задумчиво): – В каждой пустыне есть оазисы… Правда, не каждый верблюд найдет туда дорогу…

Мои родители – учителя, выходцы из крестьян. Тогда вся страна, от мала до велика, училась, и на учителей был большой спрос. Учителей на скорую руку готовили различные школы, техникумы, чтобы закрыть дефицит. Учеба на более высокий уровень продолжалась обычно самообразованием и сдачей курсовых сессий в пединститутах. Наверное, академических знаний учителям этого поколения всегда не хватало, зато они хорошо знали и понимали тех, кого учили, поэтому пользовались огромным авторитетом у селян (украинское "селянин" сочетает в себе обозначение не только жителя села, но и русского крестьянина).

Мой отец преподавал в школе русский и украинский языки и литературу, был умельцем на все руки, прекрасно пел и играл на скрипке, рисовал. При всех этих гуманитарных наклонностях был человеком сдержанным и даже суровым. Мать – человек увлекающийся и эмоциональный, а преподавала математику и алгебру; составление уравнений с неизвестными иксом и игреком было просто ее любовью.