Ольга Володарская - Калиостро. Великий маг или великий грешник

Граф Калиостро не имел близких друзей или корреспондентов, с которыми мог бы поделиться сведениями о своем рождении и ранних годах. Делиться ими он избегал. Если такие сведения подчас и проскальзывали в беседах с почитателями или любопытствующими, они были весьма скудны и загадочны: "Тайна моего происхождения, неразрывная связь с моим неведомым отцом, навсегда останется тайной; тот, кто раскроет ее, поймет меня и одобрит". О своей родине он высказывался еще более туманно: "Мое отечество там, где я оставил свои следы… Я не прошу у государей ничего, кроме того, чтобы быть принятым в их владениях, и, поскольку это право мне обычно предоставляется, я приезжаю и творю добро вокруг себя; но я везде проездом. Я просто знатный путешественник". Говоря о своем имени и титуле, он изрекал многозначительные фразы типа: "Когда я погружаюсь в мои мысли, устремляясь к высшей форме существования, бесконечно далекой от вашей жизни, тогда я становлюсь тем, кем желаю быть… Я назвал себя графом Калиостро по высшему повелению, это не мое настоящее имя. А выше ли это имя или же ниже нынешнего, это, быть может, узнают все, но позже ". Вынужденный оправдываться на процессе по делу об ожерелье королевы Марии-Антуанетты в 1786 году, где его обвинили в преднамеренном мошенничестве, граф Калиостро заявил: " Мое имя — это имя, данное мне и исходящее из меня; то, которое избрал я, чтобы показаться среди вас. Имя, коим звали меня при рождении, то, кое дали мне в юности, те, под которыми в иные времена и в иных местах меня знали, я эти имена оставил, как оставил устаревшие и ставшие ненужными одежды ".

А имен этих, как водилось в осьмнадцатом столетии, было немало: что ни страна или город, то новое звучное имя. Вот их неполный перечень: Ахарат, Зиче, Малиссе, Мелина, Тискио (а может быть, Тишио или Чико?), маркиз Пеллегрини, маркиз д’Анна, маркиз Бальзамо, граф Феникс, граф де Гарат, сэр Балтимор, синьор Бельмонте, и даже Фредерико Гвальди или Фридрих Гвалдо, как он отрекомендовался в свое время в Митаве семейству Медем.

Но дважды, представая перед правосудием, граф Калиостро был вынужден рассказать о себе более подробно. Сначала в мае 1786 года, когда его допрашивал парижский суд по ставшему известным на всю Европу громкому делу об ожерелье королевы. Эти показания Калиостро, озаглавленные "Mémoire pour le comte de Cagliostro, accusé, contre M. Le Procureur-Cénéral accusateur", называемые для краткости "Мемуар графа Калиостро" или "Записки графа Калиостро", были немедленно выпущены отдельной книжечкой, которую тут же расхватали жадные до сенсаций парижане. Записки эти сразу же вышли и в русском переводе под названием "Мемориал графа Калиостро против господина генерал-прокурора, обвиняющего его. Писанный им самим. В Москве, в типографии Пономарева, 1786".

Знаменитый кудесник начинает свое жизнеописание так: "Яи место рождения моего, ни родители мои мне не известны. Различные обстоятельства жизни моей родили во мне сомнения, догадки, кои читатель со мною делить может. […]Первое время во младости моей проводил я в городе Медине в Аравии: там я был воспитан под именем Ахарата, именем, которое сохранил я в путешествиях моих по Африке и Азии. Я имел жилище в чертогах муфтия Ялахаима (другое чтение этого имени — Салахаим). Совершенно помню, что имел при себе четырех человек, наставника лет пятидесяти или шестидесяти, именуемого Альтотас, и трех служителей, одного белого, который был моим камердинером, и двух черных, из которых один день и ночь был при мне безотлучно. Наставник мой всегда говорил мне, что осиротел я на третьем месяце от моего рождения и что родители мои были благорожденные христиане; но он никогда не упоминал ни об их имени, ни о месте моего рождения. Некоторые слова, неосторожно им произнесенные, заставили меня подозревать, что я родился на Мальте ".

Обладавший изрядными познаниями в ботанике, физике и медицине Альтотас развивал ум и способности вверенного ему воспитанника, прежде всего уча его " признавать Бога и любить ближнего ". Еще учитель неустанно твердил подопечному о необходимости истинно веровать и почитать законы тех стран, где ему доведется жить. "Я носил, как и он, мусульманскую одежду, и мы по наружному виду исповедовали магометанскую веру, но истинная вера была запечатлена в сердцах наших", — поведал Калиостро. Сам владыка, Ялахаим, нередко призывал к себе мальчика или посещал его, милостиво с ним обходясь и весьма почтительно обращаясь к Альтотасу. Мудрый наставник научил питомца многим восточным и древним языкам, часто рассказывал ему о египетских пирамидах, о пространных подземных пещерах, "ископанных древними египтянами, дабы хранить и защитить драгоценный залог познаний человеческих от времени, все истребляющего ". Когда же мальчику исполнилось 12 лет, наставник объявил, что пришло время покинуть гостеприимный кров владыки Медины и начать странствия. Путники отправились в Мекку, где остановились в чертогах шерифа (царя Аравии). Шериф повелел облачить отрока в богатые одежды, а на третий день их пребывания в Мекке призвал к себе и оказал юному страннику необычайно радушный прием. " При взгляде на этого властителя , — пишет Калиостро, — несказанное смятение овладело всеми могши чувствами; глаза мои наполнились благодатными слезами. Я ясно видел те усилия, какие он должен был над собой делать, чтобы тоже удержать слезы. Об этой минуте я никогда не мог вспомнить без сладчайшего душевного умиления ".