Николай Попель - Танки повернули на запад

Акт о зверствах фашистов поместили в приложении к газете «На разгром врага». Вчитываясь в короткие строчки этого документа, я задумался. Надо было вести пропаганду так, чтобы чувство мести не переходило дозволенных границ, чтобы сообщения о фашистских зверствах вызывали не потребность поступать так же с захваченными в плен немецкими солдатами, а лишь усиливали боевую активность и несокрушимую стойкость. Слепое «око за око, зуб за зуб» не могло служить для нас девизом.

Этот разговор, начавшийся в редакции при обсуждении материалов о фашистских злодеяниях, продолжался потом на совещании в политотделе. Мы искали такие слова и формы работы, которые поддерживали бы высокий нравственный уровень наших людей и крепкую дисциплину в подразделениях. Бои на широком фронте создают всякие ситуации. Иной раз не только подразделение, но и солдат действует в одиночку. Люди измотаны сверх всякой меры. Потребность в сне и отдыхе порой сильнее всех прочих побуждений. Да и сытостью не всегда похвастаешься. Почему не зайти на хутор и не пообедать хозяйским гусем, который, как нарочно, лезет под ноги, вытянув свою дурацкую шею? Почему не отбиться от роты и не пристроиться на пару суток к сероглазой вдовушке?

На территории «Заднестровской республики» созданы комендатуры, на перекрестках дорог дежурят контрольные посты, по улицам городов прохаживаются патрули. Но если солдат, бывалый солдат сорок четвертого года, захочет, он не попадется на глаза ни коменданту, ни патрульным.

Чем сложнее обстановка, тем больше надо заботиться о сознательности каждого.

То там, то сям на трехсоткилометровом полукружье фронта нашей армии вспыхивают бои. На опасное направление выбрасывается с трудом сколоченный подвижный резерв — усиленная последними гореловскими танками бригада Бойко.

Но отбивать уже начавшиеся атаки — мало. Надо по возможности опережать противника, предупреждать его удары.

Разведка, постоянная разведка от батальонов, полков, бригад, корпусов, от армии, наконец. Вернулась одна группа. — пусть отправляется другая. Прощупан один участок — надо приниматься за соседний. Разведка ведется не только наземная. У-2 неожиданно выныривают из облаков и тарахтят над немецкими колоннами, определяя их направление, подсчитывая количество машин и стволов.

Катуков, приехав в любую часть, прежде всего требует свежих сведений о противнике и подтверждения их достоверности.

День и ночь ездит Михаил Ефимович — с фланга на фланг, из бригады в бригаду. Он появляется обычно там, где немцы затевают каверзу, — энергичный, злой, решительный. В такие минуты возле него нельзя рассусоливать, чесать затылок. Надо действовать смело, быстро, находчиво. А если ты не способен на это, пеняй на себя и не жди пощады от командующего.

Я с завистью наблюдаю за Катуковым.

— Какой дьявол тебя, Михаил Ефимович, надоумил, что гитлеровцы полезут именно здесь?

— Дьявол ни при чем. Во-первых, немного знаком с устройством мозгов у немецких генералов, во-вторых, не считаю, что оно хуже нашего с тобой, а в-третьих… Но хватит и этого. Догадываться-то я догадывался, но знал наши силенки тут и про себя молился, как в старину мужики тамбовские, глядя на железнодорожные рельсы, перед первым поездом: «Матушка загогуля, не ешь ты наш Тамбов, сверни на Пензу…» Но вот не обошлось — и «под Тамбовом» полезли…

Катуков азартно щелкает новой зажигалкой:

— Трофей последнего боя. Невелик, но занятен. Гляди, какая гравировка.

Но как бы ни спешил Катуков, куда бы ни мчался, не забывает об одном — о связи со своим штабом. Там, запершись, как всегда, в каморке, неторопливым движением поднимая телефонную трубку, мудрует над картой Шалин. Подобно опытному шахматисту, он предвидит заранее несколько ходов противника.

Не помню случая, когда бы на вопрос Шалина: «Согласны, товарищ Ефимов?» Катуков возразил бы что-нибудь.

Сочетание острого оперативного чутья, быстрой реакции Катукова со штабной проницательностью Шалина помогли нам выиграть не один бой…

Придерживая пальцами отяжелевшие веки, я читаю справку о только что доставленной самолетами партии снарядов. И вдруг — сонливость как рукой сняло. Даже вздрогнул от неожиданности. Оплошность писаря из артснабжения: присланы снаряды к орудиям, калибров которых у нас и в помине нет. Читаю дальше: бронебойных достаточно, но ни одного шрапнельного выстрела, а отбивать-то приходится главным образом атаки пехоты…