Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

и нигде о нем не упоминается; он не был окончен

Лермонтовым и, вероятно, им уничтожен. Впрочем,

впоследствии наш поэт замышлял написать романиче­

скую трилогию, три романа из трех эпох жизни рус­

ского общества (века Екатерины II, Александра I

и настоящего времени), как говорит о том Белинский

в своей рецензии второго издания «Героя нашего вре­

мени», в «Отечественных записках» 4.

Поэма «Демон», не вполне напечатанная и всем

известная в рукописи, была написана Лермонтовым еще

в тридцатом и тридцать первом годах, когда ему было

не более семнадцати лет. Я имею первоначальную ру­

копись этой поэмы, впоследствии переделанной и уве­

личенной. В некоторых монологах «Демона» поэт унич­

тожил несколько стихов прекрасных, но слишком

смелых. В юнкерской школе он написал стихотворную

повесть (1833 г.) «Хаджи Абрек». Осенью 1834 года

173

его родственник и товарищ, тоже наш юнкер Н. Д. Юрь­

ев, тайком от Лермонтова, отнес эту повесть к Смир-

дину 5, в журнал «Библиотеку для чтения», где она

и была помещена в следующем 1835 году. Это, если

не ошибаюсь, было первое появившееся в печати сти­

хотворение Лермонтова, по крайней мере, с подписью

его имени 6.

В то время в юнкерской школе нам не позволялось

читать книг чисто литературного содержания, хотя мы

не всегда исполняли это; те, которые любили чтение,

занимались им большею частью по праздникам, когда

нас распускали из школы. Всякий раз, как я заходил

в дом к Лермонтову, почти всегда находил его с кни­

гою в руках, и книга эта была — сочинения Байрона

и иногда Вальтер Скотт, на английском я з ы к е , — Лер­

монтов знал этот язык. Какое имело влияние на поэзию

Лермонтова чтение Байрона — всем известно; но не одно

это, и характер его, отчасти схожий с Байроновым,

был причиной, что Лермонтов, несмотря на свою само­

бытность, невольно иногда подражал британскому

поэту.

Наконец, в исходе 1834 года, Лермонтов был произ­

веден в корнеты в лейб-гвардии Гусарский полк и оста­

вил юнкерскую школу. По производстве в офицеры он

начал вести рассеянную и веселую жизнь, проводя

время зимой в высшем кругу петербургского общества

и в Царском Селе, в дружеских пирушках гусарских;

летом — на ученьях и в лагере под Красным Селом,

откуда один раз он совершил романическое путеше­

ствие верхом, сопровождая ночью своего товарища

на одну из дач, лежащих по петергофской дороге. Путе­

шествие это описано им в стихотворении «Монго» очень

игриво, но не для печати.

Лермонтов, как сказано, был далеко не красив со­

бою и в первой юности даже неуклюж. Он очень хо­

рошо знал это и знал, что наружность много значит при

впечатлении, делаемом на женщин в обществе. С его

чрезмерным самолюбием, с его желанием везде и во

всем первенствовать и быть замеченным, не думаю,

чтобы он хладнокровно смотрел на этот небольшой

свой недостаток. Знанием сердца женского, силою своих

речей и чувства он успевал располагать к себе жен­

щ и н , — но видел, как другие, иногда ничтожные люди

легко этого достигали. Вот как говорит об этом один

из его героев Лугин, в отрывке из начатой повести:

174

«Я себя спрашивал: могу ли я влюбиться в дурную?

Вышло нет: я дурен и, следственно, женщина меня лю­

бить не может. Это ясно». Потом далее продолжает:

«Если я умею подогреть в некоторых то, что называют

капризом, то это стоило мне неимоверных трудов

и жертв; но так как я знал поддельность этого чувства,

внушенного мною, и благодарил за него только себя,

то и сам не мог забыться до полной, безотчетной любви:

к моей страсти примешивалось всегда немного злости ;

все это грустно — а правда!..»

В обществе Лермонтов был очень злоречив, но душу

имел добрую: как его товарищ, знавший его близко,

я в том убежден. Многие его недоброжелатели уверяли

в противном и называли его беспокойным человеком...

Тысяча восемьсот тридцать седьмой год был несчаст­

лив для нашего поэта, которого перевели из гвардии тем

же чином в армию, в Нижегородский драгунский полк,

стоявший в Грузии. В то время Лермонтов написал сти­

хотворение на смерть А. С. Пушкина, убитого тогда на

дуэли. Не удовольствовавшись первоначальным текстом,

он через несколько дней прибавил к нему еще шестна­

дцать окончательных стихов, вызванных толками про­