Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

влечения Арсеньев устраивал разные удовольствия,

выписал из Москвы маленького карлика, менее одного

аршина ростом, более похожего на куклу, нежели на

человека. Он, будучи в Тарханах в течение двух-трех

месяцев, имел обыкновение спать на окне и был

предметом любопытства не только Арсеньевой, но и всех

соседей помещиков, не исключая крепостных.

Михаил Васильевич родился 8 ноября 1768 года,

женился на Елизавете Алексеевне в возрасте, когда ему

было около двадцати семи лет, то есть в конце 1794 или

начале 1795 года, был среднего роста, красавец, статный

собой, крепкого сложения; он происходил из хорошей

старинной дворянской фамилии; супруга же его Елиза­

вета Алексеевна, урожденная Столыпина, родилась

около 1760 года 4, происходила также из старинной,

богатой дворянской семьи и была значительно старше

своего супруга (лет на восемь), была не особенно кра­

сива, высокого роста, сурова и до некоторой степени

неуклюжа, а после рождения единственной своей

дочери, Марьи Михайловны, то есть матери поэта,

заболела женскою болезнью, вследствие чего Михаил

Васильевич сошелся с соседкой по тарханскому имению,

госпожой Мансыревой и полюбил ее страстно, так как

она была, несмотря на свой маленький рост, очень

красива, жива, миниатюрна и изящна; это была резкая

брюнетка, с черными как уголь глазками, которые точно

искрились; она жила в своем имении селе Онучине

в десяти верстах на восток от Тархан; муж ее долгое

время находился в действующей армии за границей,

вплоть до известного в истории маскарада 2 января

1810 года, во время которого Михаил Васильевич

устроил для своей дочери Машеньки елку. Михаил

Васильевич посылал за Мансыревой послов с неодно­

кратными приглашениями, но они возвращались без вся­

кого ответа, посланный же Михаилом Васильевичем

самый надежный человек и поверенный в сердечных

делах, первый камердинер, Максим Медведев, возвра­

тившись из Онучина, сообщил ему на ухо по секрету,

что к Мансыревой приехал из службы ее муж и что

59

в доме уже огни потушены и все легли спать. Мансыре-

ву ему видеть не пришлось, а вследствие этого на елку

и маскарад ее ждать нечего 5.

Елка и маскарад были в этот момент в полном раз­

гаре, и Михаил Васильевич был уже в костюме и маске; 6

он сел в кресло и посадил с собой рядом по одну сторону

жену свою Елизавету Алексеевну, а по другую несовер­

шеннолетнюю дочь Машеньку и начал им говорить

как бы притчами: «Ну, любезная моя Лизанька, ты

у меня будешь вдовушкой, а ты, Машенька, будешь

сироткой». Они хотя и выслушали эти слова среди

маскарадного шума, однако серьезного значения им

не придали или почти не обратили на них внимания,

приняв их скорее за шутку, нежели за что-нибудь

серьезное. Но предсказание вскоре не замедлило испол­

ниться. После произнесения этих слов Михаил Василь­

евич вышел из залы в соседнюю комнату, достал из шка­

фа пузырек с каким-то зелием и выпил его залпом,

после чего тотчас же упал на пол без чувств и из рта

у него появилась обильная пена, произошел между

всеми страшный переполох, и гости поспешили сию же

минуту разъехаться по домам. С Елизаветой Алексеев­

ной сделалось дурно; пришедши в себя, она тотчас же

отправилась с дочерью в зимней карете в Пензу, при­

казав похоронить мужа, произнеся при этом: «Собаке

собачья смерть». Пробыла она в Пензе шесть недель,

не делая никаких поминовений...

Отец поэта, Юрий Петрович Лермонтов, был сред­

него роста, редкий красавец и прекрасно сложен;

в общем, его можно назвать в полном смысле слова

изящным мужчиной; он был добр, но ужасно вспыльчив;

супруга его, Марья Михайловна, была точная копия

своей матери, кроме здоровья, которым не была так

наделена, как ее мать, и замуж выходила за Юрия Пет­

ровича, когда ей было не более семнадцати лет. Хотя

Марья Михайловна и не была красавицей, но зато на ее

стороне были молодость и богатство, которым распола­

гала ее мать, почему для Юрия Петровича Мария Ми­

хайловна представлялась завидной партией, но для

Марьи Михайловны было достаточно и того, что Юрий

Петрович был редкий красавец и вполне светский и со­

временный человек. Однако судьба решила иначе,

и счастливой жизнью им пришлось не долго наслаж­

даться. Юрий Петрович охладел к жене по той же при­