Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

выясняется также, что обе его приятельницы были против Сушковой

517

и ее брака с Лопухиным. Как следует из письма Лермонтова, в не

дошедшем до нас письме Лопухиной содержался какой-то неблаго­

приятный отзыв о Сушковой. А. М. Верещагина, видимо, имела

в виду интересы М. А. Лопухиной.

Е. А. Ган, пересказывая содержание тетради, полученной от

Сушковой для прочтения и излагавшей «тайную историю» ее жизни,

передает следующий эпизод. Однажды в Москве, войдя в отсутствие

Верещагиной в ее комнату, Сушкова увидела на столе письмо Лер­

монтова, в котором он писал: «Будьте спокойны, милая кузи­

на. Мишель < т. е. Лопухин. Ган в своем рассказе назы­

вает его князем Мишелем > никогда не женится на

m-lle Сушковой. Я играл двойную игру, которая уда­

лась мне превосходно. Кокетство m-lle Сушковой

хорошо наказано! Она так очернена в глазах Мишеля,

что он к ней чувствует одно презрение; мне же удалось

лестью вскружить ей голову и даже внушить ей страсть,

которая мне неприятна... Не так-то легко будет мне

от нее отделаться! Зато цель наша достигнута, а что

касается до m-lle Сушковой — будь с ней что будет!..»

«Тогда только Катя п о н я л а , — добавляет Г а н , — что

бедные родственницы князя, Александрина и мать ее,

живя с ним вместе и на его счет, отнюдь не желали,

чтоб он женился, да еще на девушке без состояния»

( С у ш к о в а Е. ( Х в о с т о в а Е. А.) Записки, 1812—1841 гг. Л.,

1928, с. 303—304).

На эту публикацию последовало возмущенное возражение

Е. Бакуниной, которая утверждала, что она знала Верещагину и ее

мать, и они, имея свое достаточное состояние, ни в какой мере

не были заинтересованы в семейных и имущественных делах

А. А. Лопухина ( PC, 1887, № 7, с. 430).

Бакунина была, конечно, права в отношении Верещагиных, но

что касается сестер Лопухина, то они действительно жили вместе

с ним и зависели от него материально. Когда Лопухин в 1838 г.

женился на В. А. Оболенской, его сестра Мария Александровна

(Варвара Александровна была уже замужем) попала в очень тяже­

лое, зависимое положение.

Записки Сушковой кончаются разрывом с Лермонтовым. Об их

последующих встречах и отношениях сохранились довольно разно­

речивые свидетельства. В отрывочных записях М. И. Семевского

со слов Сушковой говорится, что Лермонтов, когда была назначена

ее свадьба с Хвостовым, просился в шаферы, в чем ему было отка­

зано, но он на свадьбе присутствовал и будто бы плакал (Суш-

к о в а Е. Указ. соч., с. 222). Когда эти строки были прочитаны

А. П. Шан-Гирею, он, как рассказывает П. А. Висковатов, рас­

хохотался и сказал, что был в церкви вместе с Лермонтовым

518

и «не только не видел его плачущим, но, напротив, в весьма веселом

настроении» ( PB, 1882, № 3, с. 338).

Семевский слышал также, что когда молодые приехали из

церкви, Лермонтов умышленно рассыпал соль, сказав: «Пусть моло­

дые новобрачные ссорятся и враждуют всю жизнь», а когда в 1840 г.

Е. А. Сушкова с мужем была в Тифлисе, поэт прислал ей свой

портрет, но она отказалась принять его. Тогда Лермонтов портрет

изрезал, бросил в печку, сказав: «Если не ей, то пусть никому не

достается этот портрет» ( С у ш к о в а Е. Указ. соч., с. 222—223).

Когда весной 1837 г. Лермонтов проездом на Кавказ остановился

в Москве, он вписал в альбом А. М. Верещагиной ироническое посла­

ние «Катерина, Катерина», адресованное Сушковой. Между ней

и Лермонтовым в отношении Сушковой такой тон, видимо, был

обычным.

Сочувственное изображение Негуровой (ее прототипом была

Сушкова) в романе «Княгиня Лиговская» как будто не согласуется

с ироническими сообщениями Лермонтова о свадьбе Сушковой, кото­

рые по его просьбе вставляет в свое письмо к дочери Е. А. Вереща­

гина (см. с. 552).

Свои воспоминания о Лермонтове с подзаголовком «Отрывок

из записок» Сушкова опубликовала в 1857 г. в журнале «Русский

вестник», а после ее смерти М. И. Семевский в 1870 г. издает

отдельной книгой «Записки» с приложением других воспоминаний

о Лермонтове, опубликованных к тому времени. Книга имела самый

широкий резонанс в печати. С резкими возражениями выступили

родственники мемуаристки, обвиняя ее в пристрастности характе­

ристик, разглашении семейных тайн и даже клевете. Это ее родная

сестра Е. А. Ладыженская, получившая в записках не слишком

лестную характеристику ( PB, 1872, № 2, с. 637—662), Н. В. Суш-