Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

что произошло около 7 часов вечера на склоне Машука.

Все сошли с коней, секунданты зарядили револьверы,

расставили дуэлянтов и дали знак стрелять. Лермонтов

подошел к барьеру и стоял спокойно, подняв пистолет

вверх, а Мартынов стал долго прицеливаться, чем вы­

звал упрек секундантов, намеривавшихся уже развести

их, но раздался выстрел, и пуля была в груди поэта,

сраженного наповал. В это время мы сидели у окна,

не зная ничего о дуэли. Разразилась гроза, дождь уси­

ливался. Мимо окна проскакал Мартынов, спешивший

явиться к коменданту и доложить о дуэли; один из

секундантов поехал за доктором, другой — за дро-

437

гами... После дуэли Мартынов был арестован, но не на­

долго, помню его спустя недели две разгуливающим

по бульвару в белой черкеске, в черном бархатном

бешмете на красной подкладке: он, видимо, бравировал

своим поступком; это был фат, довольно глупый и льсти­

вый в разговоре, но очень красивый...

В кармане жилета Лермонтов носил всегда каран­

даш, который я храню уже 48 лет, но никогда еще им

не писала 5.

H. Ф. ТУРОВСКИЙ

ИЗ «ДНЕВНИКА ПОЕЗДКИ ПО РОССИИ

В 1841 ГОДУ»

Между пяти гор — Бештау, Машука, Змеиной, Лы­

сой и Железной — лежит небольшой, красивенький

городок Пятигорск. <...>

Съезд-нынешнего курса невелик и очень незамечате­

лен. Дам мало, да и те... Только в последний месяц

явление хорошенькой генеральши Ор<���ло>вой с хоро­

шенькими сестрами М. П. 1 наделало шуму; в честь их

кавалеры дали роскошный bal champêtre * в боковой

аллее бульвара. В тридцать девятом году съезд дам был

тоже невелик и мало интересен; но тогда блистала гра­

финя Ростопчина, которая везде — и в скромной

беседе, и в шумном собрании, и в поэтических мечта­

н и я х , — везде мила, везде завлекательна.

Мужчины — большею частью пехотные жалкие

армейцы, которых сперва выставляют черкесам, как

мишень, а потом калеками присылают лечить на воды.

Есть и гвардейцы: им или вреден север 2, или нужен

крестик; также встретите интересных петербуржцев,

искателей новых сил для новых соблазнов столичной

жизни: один из них В. В. Дж. остался мне постоянно

приятным знакомым. Но самые занимательные из по­

сетителей — это помещики в венгерках, с усами и без

причесок; они пожаловали так, от нечего делать: по­

играть в карты и отведать кахетинского.

20 июня. Несносна жизнь в Пятигорске. Отдавши

долг удивления колоссальной природе, остается только

скучать однообразием; один воздух удушливый, серный

отвратит всякого. Вот утренняя картина: в пять часов

* сельский бал ( фр. ) .

439

мы видим — по разным направлениям в экипажах, вер­

хом, пешком тянутся к источникам. Эти часы самые

тяжелые; каждый обязан проглотить по нескольку боль­

ших стаканов гадкой теплой воды до десяти и более:

такова непременная метода здешних медиков. Около

полудня все расходятся: кто в ванны, кто домой, где

каждого ожидает стакан маренкового кофе и булка;

обед должен следовать скоро и состоять из тарелки

Wassersuppe и deux oeufs à la coque * со шпинатом.

В пять часов вечера опять все по своим местам — у ко­

лодцев с стаканами в руках. С семи до девяти часов

чопорно прохаживаются по бульвару под звук музыки

полковой; тем должен заключиться день для больных.

Но не всегда тем кончается, и как часто многие напро­

лет просиживают ночи за картами и прямо от столов

как тени побредут к водам; и потом они же бессовестно

толкуют о бесполезности здешнего лечения.

По праздникам бывают собрания в зале гостиницы,

и тутошние очень веселятся.

21 июня. Нынешняя почта насмешила меня; петер­

бургские знакомцы завидуют мне, проказники. Они там

слушают Олебуля и на огне 3 разъезжают по узорчатым

дачам, а я здесь, от нечего делать, карабкаюсь по горам.

Не дальше как вчера чуть было головы не сломил,

въезжая верхом на Машук; и для чего же? Чтобы взгля­

нуть на свое имя и возле 1839 г. поставить 1841. Вид