Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

лены и сидели там долгое время.

А мы дома снуем из угла в угол как потерянные.

И то уж мы не знали, как вещи-то на свете делаются,

потому что, по тогдашней глупой моде, неверием хвас­

тались, а тут и совсем одурели *. Ходим вокруг тела да

плачем, а для похорон ничего не делаем. Дело было

поздно вечером, из публики никто не узнал, а Марья

Ивановна Верзилина соберется пойти телу покла­

няться, дойдет до подъезда, да и падает без чувств.

Только уж часов в одиннадцать ночи приехал к нам

Ильяшенко, сказал, что гроб уж он заказал, и велел

* Тут Николай Павлович Раевский приводил рассказ о том, как

Лермонтов и Столыпин, будучи проездом в Воронеже, сказали друг

другу, что пойдут побродить в одиночестве, и неожиданно, представ­

ляясь оба неверующими, встретились в соборе, куда каждый пошел

втайне от другого. Столыпин принял удивленный вид и спрашивает:

«Как ты сюда попал?» А Лермонтов смутился так и говорит: «Да ба­

бушка велела Угоднику здешнему молебен отслужить! А ты зачем?»

И когда Столыпин ответил, что и ему тоже бабушка велела, оба отвер­

нулись. Так все же сильно это тогда было! ( Примеч. В. П. Желиховской. )

425

нам завтра пойти священника попросить. Мы уж и сами

об этом подумывали, потому что знали, что бабушка

поэта, Елизавета Алексеевна Арсеньева, женщина

очень богомольная и никогда бы не утешилась, если

б ее внука похоронили не по церковным установле­

ниям. Столыпин, конечно, ее хорошо знал, да и я к ней

в ранней молодости хаживал, потому что наши имения

были смежные, хотя и считались в разных губерниях.

На другой день Столыпин и я отправились к священ­

нику единственной в то время православной церковки

в Пятигорске. Встретила нас красавица-попадья, ска­

зала нам, что слышала о нашем несчастии, поплакала,

но тут же прибавила, что батюшки нет и что вернется

он только к вечеру. Мы стали ее просить, целовали

у нее и ручки, чтобы уговорила она батюшку весь обряд

совершить. Она нам обещала свое содействие, а мы,

чтоб уж она не могла на попятный пойти, тут же ей

и подарочек прислали, разных шелков тогдашних,

и о цене не спрашивали.

Вернулись домой, а народу много набралось: и при­

езжие, и офицеры, и казачки из слободки. Принесли

и гроб, и хорошо так его белым глазетом обили. Мы

уж собрались тело в него класть, когда кто-то из пуб­

лики сказал, что так нельзя, что надо сперва гроб

освятить. А где нам святой воды достать! Посоветовали

нам на слободку послать, потому что там у всякой

казачки есть святая вода в пузырьке за образом, да

у кого-то из прислуги нашлось. Мы хотя, в гроб тело

положивши, и пропели все хором «Святый Боже, свя-

тый крепкий...» и покрестились, даром что не христиане

были, но полагали, что этого недостаточно, и очень

беспокоились об отсутствии священника. Тут же из

публики и подушку в гроб сшили, и цветов принесли,

и нам всем креп на рукава навязали. Нам бы самим

не догадаться.

На другой день опять мы со Столыпиным пошли

к священнику. Матушка-то его предупредила, но он все

же не сразу согласился, и пришлось Столыпину ему,

вместо 50-ти, 200 рублей пообещать. Решили мы с ним,

что, коли своих денег не хватит, у Верзилиных занять;

а уж никак не скупиться. Однако батюшка все настаи­

вал на том, что, по такой-то-де главе Стоглава, дуэлис­

ты причтены к самоубийцам, и потому Михаилу Юрье­

вичу никакой заупокойной службы не полагается

и хоронить его следует вне кладбища. Боялся он очень

426

от архиерея за это выговор получить. Мы стали было

уверять его, что архиерей не узнает, а он тут и го­

ворит:

— Вот если бы комендант дал мне записочку, что

в своем доносе он обо мне не упомянет, я был бы

спокоен.

Мы попробовали у Ильяшенко эту записочку для

священника выпросить, но он сказал, что этого нельзя,

а велел на словах передать, что хуже будет, когда

узнают, что такого человека дали без заупокойных слу­

жений похоронить. Сказали мы это батюшке, а он

опять заартачился. Однако, когда ему еще и икону

обещали в церковь дать, он обещался прийти. А икона

была богатая, в серебряной ризе и с камнями драго­

ц е н н ы м и , — одна из тех, которых бабушка Михаила

Юрьевича ему целый иконостас надарила.

Мы вернулись домой с успокоенным сердцем.

Народу — море целое. Все ждут, а священника все нет.

Как тут быть? Вдруг из публики католический ксендз,